Я отступил назад, как просили.

– А тыпар упры руки на калысо и ширако раздвынь ноги, – подал голос второй, более нетерпеливый.

Я тут же выполнил и это. Хорошо. Прекрасно! Он должен будет подойти ко мне для того, чтобы сунуть нож под лопатку или стукнуть по кумполу.

Они правильно сделали: обыкновенный человек, стоя с широко разведенными ногами, под углом в 45 градусов к земле, когда вся тяжесть тела переносится на согнутые руки, не сможет даже быстро выпрямиться, а не то что оказать активное сопротивление. Но я не обыкновенный.

Судя по голосу, у второго поигрывают вазомоторы – в отличие от первого. Похоже, он немного скован и комплексует. Это также значит, что он не шибко хорош в ближнем бою и я даже из такого положения успею убить его, как только он замахнется для удара. Ладно. Гранатометчик будет в замешательстве, наверное, не больше одной секунды. Его брат-гоблин окажется в этот момент у брони и обязательно пострадает при выстреле, если что. Мне хватит этой секунды, чтобы перехватить автомат второго номера, а с двадцати пяти метров по ростовой я не промажу даже из-под колена. Ладно!

– Подожди, – неожиданно вмешался первый и что-то сказал нетерпеливому гоблину на своем языке.

Одно слово я понял – «спецназ». И уловил недовольство в его голосе. Это он напомнил второму, что я спецназовец и просто так ко мне подходить опасно.

– Сядь и сделай шпагат, – попросил он.

Я обернулся и хотел возразить, что так сесть не смогу, но гоблин не позволил мне открыть рот. Он угрожающе качнул гранатометом.

– Сядь, сядь. Я же видел, как ты слезал с БТРа. Ты можешь. Не бойся, мы тебя убивать не будем, только наручники наденем. Ты нам нужен…

Так я и поверил. Нужен я вам, как голой заднице ежик. Однако делать нечего: сел на землю, сделал шпагат и опять уперся руками в колесо. Вот теперь уже неладно. Сопротивляться действительно сложновато: для того чтобы свести ноги, придется отталкиваться от колеса, прогибаться и упираться руками в землю. Это долго.

Опытный гоблин что-то тихо сказал своему помощнику. Я понял, что он отправил его ко мне. Благодаря обострившемуся от напряжения слуху я уловил короткий скрежещущий звук: второй достал нож. Так же звучит извлекаемый из ножен НРС.

Пока он подходит, есть несколько секунд, чтобы сообразить. Так-так… Нож на правом бедре, чуть выше колена. Значит, правша. Будет бить правой, а левой держать автомат… Или нет? То, что нож на правом бедре, еще ничего не значит. Так как же?! Да, правша. Точно, правша! Гранату держал левой рукой, а прикручивал пороховой заряд правой. Потом поднял автомат с земли – тоже правой и наставил автомат на меня, положив указательный палец правой руки на спусковой крючок… Есть.

Будь ты даже горой стальных мышц с отличной реакцией и хорошо срабатываемыми автоматами – грош тебе цена, если в считанные секунды не успел прокачать все параметры противника до того, как вступил с ним в контакт.

Он подошел и на миг замер, оценивая, представляю я опасность или нет. Я уже успел три раза прогнать ситуацию и более оптимального варианта, чем тот, что высветился сразу, не обнаружил. Ну!!!

Он ударил на выдохе, хекнув, как это делают сельские забойщики свиней.

Я сместил корпус вправо, насколько позволяла растяжка, и одновременно поднял левую руку.

Рука с ножом нырнула вперед, завязнув локтевым сгибом у меня под мышкой.

Все. Он уже был мой. Не вставая со шпагата, я сломал ему руку. Почти одновременно подтянул его голову впритык к колесу и свернул ему шею.

И тут с ужасом обнаружил, что его автомат от рывка упал и съехал по гальке в канаву. Мне стало страшно: не успеваю!