Уже к пятому курсу, им была сформулирована вполне научная гипотеза, дающая убедительные ответы на большинство волновавших его вопросов. А после необычной встречи в лондонском университете и осмысления всего услышанного от Лектора, в этой гипотезе исчезли все узкие места и темные пятна, она с полным правом могла уже претендовать на статус научной теории. Ее суть сводилась к тому, что сложные инстинкты одомашненных животных по механизму формирования и проявления коренным образом отличаются от сложных инстинктов диких зверей, никогда не вступавших с человеком в близкий, непосредственный контакт. После того, как на определенном этапе эволюционного развития у человекоподобных обезьян появилось и стало развиваться сознание, они начали приручать и использовать других животных, а плотоядные хищники "вычеркнули" из своего меню этих, ставших для них опасными и непредсказуемыми, двуногих прямоходящих существ, векторы прогрессивного развития трех этих групп млекопитающих развернулись в разные стороны. Поведение диких и одомашненных животных, особенно в плане их реакции на действия человека, по мнению Михаила, и набрало(заменить на приобрело) таких существенных, порой кардинальных различий, именно потому, что в процессе взаимодействия, одомашненные животные, кроме обучения и дрессировки, получают от человека еще одно важное эволюционное преимущество. В отличие от двух первых, оно имеет не только рефлекторно-функциональную природу, но и объективно-материальную. Другими словами, кроме наблюдения и использования его конечного объективного проявления, материальную основу этого преимущества можно обнаружить, выделить в чистом виде и в дальнейшем использовать по своему усмотрению, как некоторую разумную материально-энергетическую субстанцию. Рассказ Лектора об операции по проквантизации диких земных млекопитающих, развитии и проявлении разумных энергетических свойств Кванта, еще больше убедил в правильности выбранной стратегии научного поиска. Чтобы обнаружить объективные доказательства существования Квантов, разумную первооснову их качеств и свойств, изучить влияние на тело и сознание человеческого организма, начинать необходимо с животных, с их сложных приобретенных рефлексов и инстинктов. Дальше – выявлять степень влияния человеческого сознания на особенности их возникновения и проявления. Искать и изучать объективные механизмы и факторы такого влияния. И только после этого, можно будет переходить к изучению собственно Кванта, как объекта и самостоятельной единицы Всеобщего Разума. Начинать процесс изучения сразу с человека, тем более с учетом неизбежности экспериментально-лабораторного этапа, было бы крайне неразумно и бесперспективно.

Кандидатская диссертация была написана в рекордно сжатые сроки. Огромным подспорьем оказался большой объем теоретического материала и практических экспериментальных данных, накопленных еще в студенческие годы. Защита тоже прошла без особых проблем. Для рядового ассистента кафедры биологии это было неслыханным везением, небывалым чудом.

Отмечая с племянником получение первой ученой степени – кандидата биологических наук в укромном питерском ресторанчике, я сразу же обратил внимание на то, что он совсем не рад этому важному событию в своей жизни и предполагаемой научной карьере. Как всегда, чтобы добраться до истинной причины этого, тщательно скрываемого от меня настроения, пришлось проявить недюжинную изобретательность и настойчивость. Ответ Михаила быстро вернул и мое настроение из празднично-безоблачной эйфории ожидания счастливого будущего, в тяжелую и суровую реальность происходящего. Смущаясь и покрываясь стыдливым румянцем, признался, что его не покидает какое-то смутное чувство использования плагиата в написании и защите этой диссертации. Такое ощущение, что он писал ее в соавторстве с кем-то более умным и грамотным и использовал чьи-то чужие, проверенные, но не опубликованные данные. Он и так изложил в ней всего лишь десятую часть известных ему фактов и сведений. Максимально уходил в сторону от субъективных догадок, метафизических и мистических ссылок и гипотез, ни словом не упомянул и не проговорился о знаниях, которые почерпнул на встрече с Лектором. Но, тем не менее, в итоге, уже не может твердо и уверенно разграничивать собственные мысли и выводы от тех, которые пришли в его голову откуда-то извне, помимо его личных заслуг и даже без его индивидуального желания и воли. Похоже, что аналогичные подозрения и предположения, еще до защиты, возникли у его коллег и научных руководителей.