Следующие два месяца были потрачены на перепроверку полученных выводов в условиях усложненного эксперимента с использованием эритроцитов чужой крови. Под малозначительным благовидным предлогом, Михаил попросил своего молодого ассистента подготовить ему к началу очередного эксперимента несколько миллиграммов крови из его собственного пальца. Эта необычная просьба не вызвала никакого удивления у помощника – он боготворил своего наставника. Даже, если бы в тот момент он понимал, что его используют в эксперименте не в качестве субъекта – ассистента, а в качестве объекта исследования, его решение от этого никак бы не изменилось. Михаил хорошо знал этого парня со всех сторон: и в плане развитости интеллекта, и в плане состояния здоровья, и с морально-этической стороны. Кроме того, по регламенту исследований он вел дневник наблюдений, куда с жесткой привязкой ко времени, регулярно вносил собственноручные записи – комментарии. Таким образом, ход его мыслей был объективно задокументирован. Это тоже имело большое значение в данном эксперименте.

Установление и исследование содержания и смысла конкретных Квантонов по примененной методике чем-то напоминала расшифровку древней, всеми забытой письменности. Сначала был установлен смысл и значение конкретных Квантинов (буквы и символы). Потом – содержание и смысл простейших Квантонов (слова и словосочетания). И уже потом – содержание и смысл сложных пространственных конструкций, состоящих из разного количества Квантонов (предложения, фразы, простые и сложные понятия). Результатам этого этапа эксперимента можно было присвоить соответствующее название, например, «Азбука и толковый словарь разума». А на первом титульном листе монографии, в качестве эпиграфа целесообразно было бы разместить главный смысловой вывод всего исследования: «Только те, кто освоят эти два первых учебника, имеют шанс прочитать и понять Квант-полную книгу жизни главной сущности человека!»

Используя очередную паузу, Михаил снова отошел к кромке берега. Я еще некоторое время находился в плену услышанного и увиденного в своем виртуальном 3-Д фильме. Когда картинки исчезли и снова ощутил присутствие мыслей в собственной голове, вопросы к самому себе начали выстреливаться из нее со скоростью автоматной очереди: «Почему племянник не радуется своему научному успеху? Да и успех ли это на самом деле? Почему ему так трудно дается этот рассказ и после каждой паузы он становится все напряженнее и грустнее? Может, переживает, что нарушает служебные приказы и инструкции, втягивает в свои секретные опыты других сотрудников и военнослужащих, подвергая их необоснованному риску и опасности? Зачем он все это рассказывает мне и чем я могу помочь в этой ситуации?». Захотелось успокоить и приободрить его. Просто подойти, по-мужски обнять за плечи и сказать несколько простых, добрых и обнадеживающих слов. Сделав к нему всего пару шагов, услышал ответ: «Ни ассистент, ни лейтенант с пункта управления РЛС, ни кто другой из помогавших мне специалистов не выходил за рамки своей компетенции, не совершил никаких правонарушений. Все следы и потенциальные улики использования закрытых каналов связи и компьютерных систем наземного и орбитального базирования – уничтожены. Им ничего не угрожает. Все намного серьезнее и сложнее! Меня тревожит и пугает совсем другое! Потерпи, на все твои вопросы отвечу чуть позже!». Михаил стоял ко мне спиной на расстоянии 3-4 метров. Я не видел его лица, мимики и шевеления губ. Но по необычному характеру тембра и громкости, направленности, вернее полной неопределенности звукового направления воспринятых мною слов, я понял, что он в этот момент не произнес ни слова (в традиционном понимании функции речи). Его слова попали в мой мозг, в мое сознание, каким-то другим способом. Опешив от неожиданных догадок, остановился. Долго стоять и размышлять, племянник мне не позволил. Развернувшись, подошел и обнял за плечи. После нескольких успокоительных и доброжелательных фраз на отвлеченные темы, продолжил свой рассказ о втором эксперименте.