Имрам Магамедов – бывший полковник милиции, начальник уголовного розыска Сухуми, в недавнем прошлом командир одного из чеченских отрядов, воевавших с абхазами против грузин.

Али Гадаев был уголовником с детства и в неполные сорок лет носил титул вора в законе и кличку Гадюка за коварство и мстительность. В Москве он занимал большой «пост», был вторым человеком в руководстве чеченской диаспоры. Именно он курировал рэкет и аферы с фальшивыми авизо. Основная часть добытых средств уходила в Чечню. Сближала эти две совершенно разные личности только общность целей, оба они входили в состав «посвященных» и выполняли свою часть проекта.

Имрам громко говорил и еще более громко смеялся, он весь кипел жаждой деятельности. Едва мужчины поздоровались, экс-милиционер сразу же взялся нарезать овощи, хлеб, брынзу. Али опустился на стул и прикрыл глаза.

Вскоре на тропе, ведущей к сауне, появился мужчина среднего роста, в длинном черном плаще, с коротко подстриженными волосами. Он двигался легкой походкой, в которой сразу был виден строевой шаг военного. Действительно, Муса Танарбиев был до недавнего времени полковником инженерных войск и доктором технических наук с дюжиной опубликованных работ по фортификации. Сейчас полковник жил в Азербайджане.

Последним на встречу явился молодой человек с колючими и злыми глазами. Впалые щеки были покрыты густой рыжеватой щетиной, левый глаз слегка подергивался – результат недавней контузии. Турпал Габилов, бывший секретарь ЦК комсомола Чечено-Ингушетии, один из приближенных покойного президента, командир особого диверсионного отряда.

Все члены «Клуба посвященных» были в сборе. Мужчины расселись за длинным деревянным столом. Руслан принес шампуры с ароматным шашлыком, защелкали сворачиваемые с коньячных и водочных бутылок пробки. Несмотря на то что свободная Ичкерия объявила о соблюдении законов Шариата, все собравшиеся были закоренелыми атеистами, а долгие годы, проведенные на службе в советских учреждениях, приучили к употреблению крепких напитков.

– Ну, как там? – спросил Гадюка, он единственный из всех «посвященных» был равнодушен к спиртному, предпочитая наркотики.

– Там началась борьба за власть. Каждый, кто был близок к президенту, теперь тянется к его папахе, – произнес Турпал, кожа на его худом лице еще больше натянулась, обозначая кости черепа.

Разлитую водку выпили молча, без тоста, затем закусили. В комнате повисла гнетущая тишина, Имрам Магамедов потянулся к стоящей перед ним бутылке «Абсолюта»... Курбаев на правах старшего позволил собравшимся выпить по три рюмки, зная по собственному опыту, что именно это количество алкоголя снимает напряжение, не опьяняя мозг. Подождав, когда все перестанут жевать, он негромко, но достаточно жестко, чтоб все слышали, произнес:

– Теперь пора обсудить то, ради чего мы здесь собрались.

– Ты один полностью знаком с картиной задуманного, тебе и банковать, – буркнул Гадаев. Алкоголь только усиливал раздражение, с каким вор приехал сюда. Чтоб успокоиться, ему надо было принять дозу, но на общем собрании он хотел быть в полном сознании.

– Говори, Руслан, не томи, – поддержал Гадаева бывший чиновник Хусейн Байрамов, остальные лишь закивали.

– Хорошо, – согласился Курбаев. – Но для начала выясним последнюю степень готовности. Начнем с вас, полковник Танарбиев.

– У меня все в полном порядке, – отрапортовал военный строитель. – Могли бы сами убедиться, просмотрев новости за последние полгода.

– Хорошо, – кивнул Руслан, пропуская эту реплику. – Как дела в Москве?

– В Москве все готово, находимся в ожидании, – за себя и за Али ответил экс-милиционер Магамедов.