– Ну что, задача ясна? – закончил свое выступление комполка.

– Ясно, – кивнул Юрий, пряча блокнот в карман летного комбинезона.

– Тогда, Юрий Николаевич, жду через две недели, сам знаешь, сколько в полку боеготовых машин, – пожимая Иваненко руку, произнес полковник.

– Знаю, – кивнул летчик.

Ему показалось, что в голосе командира прозвучали насмешливые нотки, как будто тот знал, что сегодня должно было произойти. Впрочем, «председатель» в момент вербовки назвал точную дату командировки и предупредил насчет выбора кандидатуры. Значит, здесь было все «схвачено», деньги теперь заменяли все идеалы. Хотя у каждого продавшегося была своя причина.

Взяв со стула летный шлем, капитан вышел из класса и направился к стоянке самолетов. Три десятка остроносых изогнутых силуэтов, затянутые в брезентовые чехлы, безжизненно замерли на аэродромном бетоне.

Только одна крылатая машина стояла расчехленная, возле нее, как муравьи, копошились авиационные техники.

– Максимыч, ну как, «ласточка» взлетит? – спросил Иваненко, подойдя к старшему технику.

– А что ей сделается, конечно, взлетит, – буркнул Максимыч, немолодой грузный мужчина в темно-синем техническом комбинезоне и пилотке с голубым кантом. Пожав пилоту руку, он удивленно спросил: – Машина в норме, чего ее гонять в ремонт, есть агрегаты и похуже.

– Начальству виднее, – стараясь говорить спокойно, ответил Юрий, понимая, что после его исчезновения у техника будут неприятности. Но у каждого своя правда.

– Начальство, начальство, вечно у них все через жопу делается, – продолжал бурчать техник.

Застегнув на подбородке ремень шлемофона, Иваненко по алюминиевой лестнице поднялся в кабину истребителя. С жужжанием опустился колпак фонаря, летчик подключил шлем к бортовой радиостанции, привел в рабочее положение тумблеры управления. Самолет вздрогнул и медленно выкатился из шеренги истребителей. Слегка покачиваясь, развернулся и покатился в направлении рулежки, оставляя за раздвоенным хвостом стеклянный купол командно-диспетчерского пункта.

Замерев на взлетной полосе, Иваненко включил бортовую радиостанцию:

– Башня, это борт 411, прошу разрешения на взлет.

Пользуясь паузой, он достал из кармана комбинезона плоский футляр с диском и заменил полетную карту в бортовом компьютере. Наконец в динамиках шлемофона раздался голос диспетчера:

– 411, я Башня, взлет разрешаю.

Из сопл истребителя с ревом вырвались длинные языки реактивного пламени. Набирая скорость, машина заскользила по бетону взлетной полосы.

За стеклом кабины замелькали силуэты самолетов, домики эскадрилий, ангары ремонтных мастерских и складов... «МиГ» плавно оторвался от ВПП и начал стремительно набирать высоту. Небо встретило летчика нежной голубизной и пушистыми клубами волнистых облаков, которые как горы ваты закрывали землю под крылом самолета. Стоявшее в зените солнце начало жечь глаза, Юрий опустил на глаза забрало светофильтра и перевел взгляд на дисплей бортового компьютера. Истребитель выходил на линию Евпатория – Одесса, на экране четко просматривалась береговая линия, еще несколько минут, и пора приступать к выполнению своих обязательств.

– Башня, я 411.

– Что случилось, борт 411? – сразу же откликнулся офицер боевого управления.

– Неполадки в работе двигателя. Глохнет левый двигатель, – строго по полученной инструкции ответил летчик.

– Борт 411, возвращайтесь, – последовала команда с базы.

– Вот черт, горю, – выкрикнул Иваненко и отключил радиостанцию, резко переложил вправо рукоять управления и до предела снизил обороты двигателей. Встав на крыло, «МиГ» скользнул вниз, подобно гигантскому клинку рассекая нагромождение облаков. Уменьшив площадь облучения локатором корпуса самолета, с резким уходом к поверхности моря, Иваненко исчез с экранов радаров сопровождения и ПВО, что подтверждало аварию. И пока операторы РЛС пытались переключиться на другие режимы работы, а операторы боевого управления докладывали о ЧП, у самой воды истребитель выровнялся и, взревев двигателями, на форсаже устремился в морскую даль. Зелено-коричневый хищный силуэт «МиГа» слился с волнистой лазурью, самолет растворился в ней...