У него был довольно приятный голос. Я называл его Гурд. Обычно перед тем, как он в очередной раз появлялся, шум в ушах усиливался, становился громче, переходя в звон, а затем стихал. Я, честно говоря, и не помню, о чем мы общались… наверное, о разных пустяках. Я много ему рассказывал о том, что интересного произошло за день, рассказывал о планах, иногда даже просил совета, но никогда его не расспрашивал о том, откуда он появился в моей голове. Родителям я никогда об этом не рассказывал, так же, как и о ночных страхах раньше, но вот со своими друзьями во дворе я как-то решил поделиться. Сначала они подняли на смех мои речи про невидимого друга, с которым я могу общаться, объявив это враньем или сказками. Потом, поразмыслив немного, они наперебой начали в подробностях расспрашивать меня обо всем и даже потребовали привести доказательства, что я не обманываю их. Друзья-приятели попросили вызвать невидимого друга на диалог для проверки, чтобы он ответил на вопросы, ответы на которые мне не были известны заранее. Но как я не старался – специально по запросу – никаких голосов в голове не возникало. В результате тема голосов перестала пользоваться популярностью, и мы занялись на улице своими обычными играми и шалостями.

Постепенно я перестал обращать внимание на голоса и особого желания общаться не появлялось. Я пошел в первый класс, и все внимание переключилось на учебу и спортивные кружки. Из увлечений помню занятия выжиганием на досках, рисование комиксов на тему «Звездных войн» и еще чтение разных дешевых брошюрок и журналов про НЛО. Тема контактов с представителями внеземного разума захватила меня в 7—8 лет. Перечитывая свидетельства очевидцев в очередном журнале, я ярко представлял себе, как злые пришельцы похищают меня по дороге из школы домой. Попав на летающую тарелку, в своем воображении я устраивал допрос с пристрастием экипажу зеленых человечков. Затем я обязательно должен был спасти других несчастных и удачно сбежать с инопланетного корабля или же, как вариант, угнать его, посадив на военный аэродром.

Тем временем голоса стали все реже проявлять себя, их болтовня становилась все тише, а воображаемый друг и вовсе куда-то исчез. Времени на фантазии становилось все меньше, а сны все сплошь стали на школьную тематику: про уроки, про одноклассников и про совместные гуляния по городку, озорство да мелкие хулиганства. Больше никаких особо мистических событий со мной в детстве не происходило, никаких выходов из тела или активации сознания посреди сна. А если даже и было что-то необычное, то я этого просто уже не замечал, так как развлечений и всяких занятий хватало с лихвой. В семь лет у меня появился младший братишка, Андрюша, и последующие три года все свое время родители уделяли в основном ему, в то время как я был предоставлен самому себе. Должен заметить, что в ту далекую пору сны я обычно не запоминал, но каждый раз вечером я с удовольствием ложился в кровать, с надеждой посмотреть новую порцию необычных приключений.

В двенадцать лет тяга к рисованию комиксов во мне почти угасла. Однако, после того как дома у нас появился компьютер, я здорово увлекся компьютерными играми. Через некоторое время большинство игр мне наскучило, поэтому я попытался создавать свои и демонстрировать их друзьям. Твердо решив связать свою судьбу с разработкой игр, я активно взялся за изучение языков программирования и основ компьютерной графики. Так и вышло, что именно это мое увлечение в дальнейшем стало моей профессией. В школе я учился очень неплохо, особо сильно мне нравились точные науки: математика и физика. После ее окончания я успешно поступил в технический институт на специальность программиста, а затем, окончив высшее учебное заведение, продолжил работать в этом же направлении.