Уже практически стемнело и на небесном куполе высыпали первые яркие звёздочки, когда впереди показался силуэт устремлённой ввысь ракеты, до сих пор украшавшей древнее здание заброшенной стоянки и заправки грузовиков «Рэд Рокет», отчётливо видный на фоне стремительно темнеющего неба.

– Дом, милый дом, – усмехнулась Нора, глядя на облупленные кирпичные стены и покосившиеся ржавые заправочные колонки.

– Да уж, – кивнул я, глянув на Нору. – Я то же когда после убежища в первый раз к посёлку подходил, боялся того, что там увижу. Мне казалось, что от Сенкчуари одни руины остались. Потом смотрю: ан нет – домишки стоят, обшарпанные только малость. Из всех домов только три окончательно развалились, остальные более-менее целы оказались. И наш дом то же уцелел.

– Правда?

– Угу, – кивнул я. – И Косворд до сих пор там.

– Да ладно? Наш домашний робот цел? – удивлённо вскинула брови Нора. – Не может быть… Как же он умудрился тогда спастись, да ещё потом сохраниться? Столько лет прошло…

– Когда прозвучал сигнал ядерной атаки, а мы сломя голову побежали в убежище он самостоятельно спустился в подвал. Заперся там, успел перевести свои энергоблоки в спящий режим и отключился, задав таймер обратного включения на длительное время. Благодаря этим манипуляциям электромагнитный импульс не выжег ему микросхемы и он спокойненько пролежал в глубоком подвале довольно много лет и так же, как мы в убежище, пропустил всё «самое интересное». После включился, вылез наружу да так и остался в нашем доме. Я его там и нашёл, он рад-тараканов гонял по участку.

– Удивительно, – покачала головой Нора не уточнив вопреки ожиданиям насчёт тараканов. – Просто удивительно.

Мы вышли к мосту через реку, на противоположной стороне которого сбоку от дороги высился монумент с табличкой, на которой ещё можно было прочитать полустёртую надпись: «Сенкчуари Хиллз». Когда мы только подходили к мосту, Нора увидела на той стороне реки знакомые силуэты домов, проступавшие из темноты и освещённые огоньками редких лампочек. Она сначала замедлила шаг, а после вообще остановилась, обхватив себя за плечи руками, зябко поёжившись и не отрывая взгляда от единственной улицы, проходящей через поселение насквозь. Представляю, каково ей сейчас! Я чувствовал себя немногим лучше, когда в первый раз после убежища увидел обшарпанные стены домов. Я обнял её, чмокнул в щёку успокаивая и мы зашагали через мост на другую сторону. От центра посёлка с небольшой площади доносилась музыка, слышался многоголосый гул и смех, на ярко освещённом пятачке мелькали силуэты танцующих людей.

– А у вас тут… вернее у нас, – поправилась Нора, – весело я смотрю. Жизнь кипит вовсю.

– Да, народ после трудов праведных отдыхает. Телевидения нет, вот и развлекаются люди по старинке, с танцами.

В этот момент мы как раз приблизились к воротам, обшитым стальными листами, со сторожевыми постами по обе стороны створок. В ворота эти самые и упирался мост на этой стороне реки. В обе стороны от ворот уходил крепкий, достаточно высокий и увитый по верху ржавой колючей проволокой забор с несколькими сторожевыми вышками, охрана на которых была вооружена пулемётами. То, что они в поселении есть на вооружении – моя заслуга.

– О, а вот этого тут раньше не было, – сказала Нора, задрав голову кверху и разглядывая ворота.

Когда мы были ещё на середине моста с одного из постов по нам с Норой скользнул луч прожектора, а стволы пулемётов дёрнулись, поворачиваясь в нашу сторону. Но на посту меня сразу узнали, да и ещё я рукой помахал. Так что когда мы подошли вплотную к воротам, охрана была уже в курсе, кто же это к ним на ночь глядя пожаловал.