– Я сама себе удивляюсь, да так, что даже боюсь, – призналась Нора. – Откуда всё это? Все эти умения… Всё как-то само собой получилось, я даже подумать ни о чём не успела, руки сами всё сделали. Когда, где я научилась так стрелять? И убивать так хладнокровно… У меня ведь даже руки не дрожат! И мне их не жалко, понимаешь?! Совсем не жалко! И знаешь что? Мне это даже понравилось! Боже, боже – кто я?!

И она, вдруг выронив из руки пистолет, горько зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. Я поспешно стянул с головы шлем, не забыв выдернуть разъём из гнезда, бросил его к ногам, и шагнув к Норе обнял её, прижав к себе.

– Не плачь, милая, не плачь, мы же вместе, – шептал я ей, поглаживая её по волосам, а она всхлипывала у меня на груди. – Мы со всем справимся, всё одолеем… Всё будет хорошо, слышишь, я люблю тебя.

Так мы и стояли на шоссе какое-то время обнявшись и прижавшись друг к другу. Нора понемногу затихла, лишь изредка вздрагивала и вздыхала.

– Солнышко, нам пора идти, – я потихоньку разомкнул объятия и отпустил её. – Нужно проверить убитых и вернуться назад к фермерам.

– Пошли, – кивнула Нора и слабо улыбнулась. – Спасибо тебе Нейт, милый, я то же очень тебя люблю.

Она шмыгнула покрасневшим носом, вытерла кулачком глаза и подняла валявшийся под ногами пистолет. Обтёрла рукавом, перезарядила и засунула обратно за пояс. Я же поднял с земли шлем и снова водрузил его себе на голову. Мы спустились с эстакады сначала на нижний ярус, а после на землю и не спеша двинулись к месту избиения рейдеров.

– Не расслабляемся, – сказал я, держа приклад у плеча.

Ничего, никакого движения вокруг, только ветер колышет пожелтевшие стебли травы, заставляя их тихонько шелестеть.

Вот показались из-за обломка бетонной плиты ноги, обутые в стоптанные ботинки с ребристой подошвой, сделанной из старой покрышки. Ещё шаг вперёд и вот уже весь владелец ботинок предстаёт перед нами. В весьма неприглядном виде, хочу я вам сказать. Чуть выше на камнях лежал второй, нелепо подогнув под себя руку и свесив голову меж двух крупных валунов. Кровь из простреленной груди медленно стекала вниз, собираясь в маленькую лужицу. Кап, кап… Вот так всегда: сегодня жив, а завтра жил… Эх, нелегка ты доля бандитская, непроста и тяжка ты жизнь рейдерская, всегда найдётся кто-то, кто захочет пустить тебе бедолаге кровь… И куда же бедному рейдеру податься? Только в Пустошь, туда, где иногда проходят одинокие караваны, где богатенькие фермеры и торговцы везут так много вкусностей в своих коробах, гружёных на телеги с высокими бортами!

Ну вы мой сарказм поняли, надеюсь. Мерзавцы получили по заслугам и мне совершенно, абсолютно их не жаль. Столько времени прошло со времени Великой Войны, «тёмные века» полные ужаса, невыразимой жестокости и полнейшего беспредела уже миновали, жизнь во многих анклавах вполне налаживается. Опасные для людей мутанты и прочие разные кровожадные твари по большей часть истреблены Братством Стали и поблизости от поселений в Содружестве если и появляются, то крайне редко, обитая по большей части в глубине пустошей на севере, на покрытых буйными зарослями радиоактивных руинах разрушенных городов. Работы, а значит и возможности жить вполне благополучно и сытно полным-полно в набирающих силу хозяйствах по всей округе. Там постоянно нужны рабочие руки. Но нет! Постоянно находятся те, кто пополняет собой разношерстую породу рейдеров, словно стаи бродячих собак шныряющих и кочующих по разрушенным районам Бостона и окружающей их территории штата. Временами эти дикие своры отморозков сцепляются между собой, успешно прореживая собственное поголовье. Тем самым они сильно облегчают работу охотникам за головами. Таким, как я к примеру. Или наоборот, несколько банд объединяются для совместных действий и тогда всё – мама не горюй! Плачьте фермеры и прочие честные труженики, пришли по вашу душу.