Сначала тихий и едва различимый, на самой грани слуха, он зародился где-то в глубине скал и с каждой секундой нарастал, звучал всё громче, заполняя собой всё окружающее пространство. Протяжное, на одной ноте звучание, в какой-то момент разделилось на два голоса, превратившись в напев, своей необычной мелодией проникавший в самую глубину души. Невозможно было не замереть в восхищении, начав прислушиваться к мелодии в попытке уловить каждый перелив, каждый оттенок этой чудесной песни. Спустя минуту все, кто был на катере превратились в статуи, неподвижными фигурами с закрытыми глазами и блуждающими улыбками наслаждения на лицах, застыв на месте, всем существом внимая чудесному песнопению. Всё это я отмечала той часть сознания, которая обычно наблюдает за происходящим как будто со стороны, отстранённо подумав, что так в древних легендах поют морские сирены перед тем, как навсегда увлечь в морские глубины впавших в гипнотический транс мореплавателей. Медленно повернув голову я увидела, что посланники Джесси Джеймса лежат кучкой в своём углу и не шевелятся, как и их товарищ, спящий сейчас в гамаке. Я посмотрела туда, где был угол Отступников. Специалист Олин застыл, склонившись над клавиатурой, пальцы лежат на клавишах, но не шевелятся, голова с закрытыми глазами безвольно свесилась на грудь. Плеска опускаемых в воду шестов и возгласов вперёдсмотрящего то же не было слышно, замолчал на полуслове капитан, гулкий бас которого перед этим непрерывно доносился из рубки. А прекрасный напев всё звучал и звучал, завораживая всё больше, магией звука вводя в глубокий транс каждого, чьего слуха он касался. Я почувствовала, как закрываются глаза, а сознание уплывает в дальние дали, заполняясь целиком и полностью волшебной мелодией. Я тряхнула головой, размахнулась и со всей силы дала сама себе пощёчину. Жестокий метод, и не сказать, что приятный, но действенный – в голове сразу же прояснилось. И тут боковым зрением я заметила, как мимо иллюминатора что-то промелькнуло, потом ещё и ещё. Кто-то или что-то проникло на катер извне и шныряло сейчас по палубе. Почему же команда бездействует?

На ватных ногах, пошатываясь и хватаясь руками за что попало я добрела до выхода из надстройки и выглянула наружу. То, что я увидела, не прекращая бороться с накатывающей с новой силой сонливостью, потрясло меня до глубины души. По катеру сновали существа, очень похожие на людей, но это были не люди. Голые, мокрые, склизкие, с лысыми продолговатыми головами, увенчанными маленькими костяными гребнями на макушке, они громко шлёпали по палубе босыми ступнями, похожими на миниатюрные ласты. Кожа у этих существ походила на шкуру акулы, но в отличие от акульей была тёмно-синего цвета. Всё это я успела разглядеть до того, как один из них повернул голову и посмотрел на меня. Физиономия пришельца доверия не внушала ну совершенно никакого, скорее наоборот. Как сказал бы Нейтан в подобной ситуации: «Ой бля, ну и рожа!». Прозвучало бы это по-русски, так выражаться он научился у Старика из Добрососедства. Мой муж вообще довольно много русских слов знает. Я его просила и меня просветить на эту тему, но Нейтан всегда отнекивался, ссылаясь на сложности освоения русского языка. По-моему то, что он произносит, это сплошь одни русские ругательства, вот и не хочет меня им учить. Ну, не хочет – и не надо, я и на родном английском хорошо материться умею, хоть и не люблю этого делать. Меня надо хорошенько из себя вывести, что бы я матюкаться начала.

Так вот, морда того, кто сейчас пялился на меня своими круглыми, как у рыбы и такими же бессмысленными глазами, человеческое лицо напоминала лишь очень условно. Носа нет, вместо него две узкие щели, лоб покатый, челюсти выдвинуты вперёд, как у пираньи. С двух сторон на шее возле плеч видны закрытые кожистыми пластинками узкие полоски жабер. Ихтиандр, мать его за ногу, самый натуральный! Простите – не удержалась. Разве мог подумать тот русский писатель, давным-давно написавший столь замечательную повесть о любви обычной девушки и парня, умевшего дышать под водой, что его фантазии три века спустя сполна воплотятся в реальность! Только эти вот натуральные, не книжные «ихтиандры», желания влюбляться в них сходу почему-то совершенно не вызывали, скорее наоборот. Так и хочется дать им по башке чем-нибудь тяжёлым. Это злодейское побуждение во мне вызвал тот самый мокрый гад, который сейчас вовсю глазел на меня. Поиграв в гляделки пару секунд, он моргнул вертикальными полупрозрачными мембранами, разинул неожиданно широко раскрывшуюся пасть, всю сплошь усеенную мелкими, но чрезвычайно острыми зубами и зашипел. Из разинутого рта существа на меня пахнуло смесью тухлой рыбы и водорослей, непередаваемым «ароматом» обдав буквально с головы до ног. Я на секунду аж зажмурилась от отвращения. А в следующую секунду увидела нечто такое, что заставило меня буквально взорваться от возмущения и перейти к активным действиям.