Вайс, не отрывая взгляда от мешка, смущенно пробормотал:

– Простите, господин обер-шарфюрер, мне показалось, – и поднял мешок.

Похоронная команда растворилась в стенном проеме и, пройдя через узкий коридор, оказалась перед овальной железной дверью. Слышался пронзительный свист: откуда-то снаружи через щели поступал свежий холодный воздух. Хольман бросил мешок, подошел к двери и, повозившись с замком, распахнул ее внутрь.

– Тащи туда! – приказал Хольман, указав факелом в темноту. И отошел в сторону.

Вайс отдал свой факел Хольману, приподнял тяжелый мешок – так, чтобы он оказался у него под мышкой – и волоком потащил в темный проем. Молчаливый Хольман шел вслед за ним, освещая путь.

Они оказались на дне небольшой круглой шахты метров пяти в диаметре. Бетонное дно потрескалось, сквозь трещины просвечивался лед. Здесь лежала дюжина таких же брезентовых мешков, сваленных в кучу. Вайс положил труп Крюгера рядом, разогнулся и осмотрелся.

Стены, вырубленные в горной породе, были скреплены металлической каркасной конструкцией и уходили высоту метров на сорок. Сверху через стальную решетку просачивался бледный, голубоватый свет.

– Где мы? – спросил Вайс, задрав голову вверх и близоруко морщась. На его лицо падали осколки маленьких снежинок и тут же таяли.

– В заброшенной вентиляционной шахте номер три. – При свете факелов лицо Хольмана выглядело как маска смерти в сюрреалистическом кошмаре. – В этом месте дьявол пожирает грешников, вбирая их в свое огромное чрево! Добро пожаловать в Вальхаллу, парень!

И демонически рассмеялся, щерясь блестящими железными зубами…

Сентябрь 2010 года. Россия. Москва.

Старик смотрел куда-то вдаль: сквозь стену… сквозь время… сквозь реальность. Он что-то вспоминал… или просто не знал с чего начать разговор.

Напольные часы отбили восемь раз. Звук был громкий, как удары гонга.

Старик вздрогнул, моргнул глазами – взгляд замер на Николае.

Они смотрели друг на друга.

– Ты хотел мне что-то рассказать… – напомнил Ник. – Я тебя слушаю, дедушка.

В воздухе повисла тяжелая пауза.

– Николай, – медленно произнес старик, – я не хочу, чтоб ты подумал, что твой дед утратил рассудок и впал в маразм… Я столько раз все прокручивал в своей голове, а теперь не знаю с чего и начать…

– Начни с главного, – понимающим тоном сказал Ник. – Обещаю: смеяться не буду.

Дед очень долго смотрел на внука. Потом – со вздохом выдавил:

– Ладно… Ситуация сложилась так, что я вынужден все тебе рассказать. Надеюсь, ты поверишь мне и прислушаешься к моим словам сердцем, а не только рассудком…

В первый раз Николай слышал в голосе деда дрожащую рассеянность и колебание. Блеск в глазах старика угасал. Он лежал на диване, подремывая: видимо, лекарство, введенное врачами, начинало действовать.

Старик секунду помолчал. А потом сказал такое, и сказал так небрежно, что на какое-то мгновенье у оторопевшего Ника просто отнялся язык:

– Скажи, Коля, как меня зовут?

– Да… Но… – в голосе Николая сквозило замешательство. Слова камнем застревали в горле. – Но зачем ты это у меня спрашиваешь?

– Назови мое полное имя и фамилию! – непоколебимым тоном потребовал дед.

– Эдуард Федорович Воронов, – ответил Николай и подумал: «Что вколол ему чертов Айболит, отчего деда так понесло? Зря я ему деньги дал. Старик и имя свое забыл… да и бледный какой-то. Не дай бог сознание потеряет. Что потом делать?»

– Нет. – По лицу старика расползлась странноватая и немного отстраненная улыбка, которая тут же исчезла. – Я барон Эрих фон Фогель.

– С тобой все в нормально? – встревожился Ник. – Может, врачей вызвать?