Ник торопливо прошел мимо умолкших старушек, вежливо кивнув им, и скрылся за скрипучей дверью.

Забежав по ступенькам на третий этаж, Николай остановился у двери с цифрой «9». Хотел позвонить, но дверь оказалась приоткрытой.

Оказавшись внутри квартиры, он услышал шум льющейся воды и тихие голоса, раздававшиеся из кухни.

Ник прошел на кухню. Там он увидел пожилого доктора, моющего руки, и молодую медсестру, аккуратно складывавшую какие-то ампулы и прочий мединвентарь в саквояж и хромированную коробку.

– Здравствуйте. Я – Николай Воронов, – представился он врачам. – Внук. Вы мне звонили. Что с дедушкой? Он в порядке?

Доктор пожал плечами и развел в стороны руки:

– Извините, но возраст, изношенное сердце. В больницу он ложиться не желает. Мы сделали все, что было в наших возможностях.

– Все так плохо? – голос Николая дрогнул.

– А чего вы ожидали, молодой человек? – Доктор тщательно вытирал руки о полотенце. – Приступ мы купировали, опасность миновала, но… В больничку ему нужно и чем скорей, тем лучше… Он очень просил позвонить вам и настоять на вашем немедленном визите. Мы сделали необходимые уколы. Сейчас он спит.

Николай поблагодарил врачей и незаметно сунул в руку медсестры денежную купюру, чтобы соблюсти «тайные правила» бесплатной медицины. Затем провел их к выходу из квартиры, и, еще раз поблагодарив, закрыл дверь.

Старик не спал. Он лежал на диване с приоткрытыми глазами.

Из-под густых седых бровей на Николая смотрели живые серо-голубые глаза, которые хоть и потускнели за прожитые годы, но не утратили своей пронзающей остроты.

– Здравствуй, дедушка, – поздоровался Николай, протягивая руку для рукопожатия.

– Здравствуй, Коля.

Рукопожатие было крепким. Ник с удовлетворением это отметил.

– Ты как?

– Уже получше. Какое здоровье может быть в моем возрасте?.. Одни воспоминания. – Дед усмехнулся. – Вот и сердце снова шалить начало. Да ты не стой, присаживайся. Нам нужно кое о чем с тобой поговорить.

Николай присел на стул у изголовья старика.

– Возьми вот этот приборчик и включи в розетку, – попросил дед, протянув внуку маленькую коробочку с вмонтированной в нее штепсельной вилкой. – Не люблю комаров. Что-то их слишком много развелось. Да такие настырные!

Ник взял прибор, повертел в руках и всунул в розетку.

Долговязый парень с длинными волосами цвета соломы снял с головы наушники и выругался:

– Шайзэ![5] Этот чертов старик, видимо, «глушилку» включил! Ни черта теперь не услышишь! Нужно было давно наведаться к нему в гости, сломать ему пальцы один за другим и узнать все необходимое. На крайний случай вколоть ему пентотал натрия, чтоб язык развязался.

В салоне микроавтобуса находились трое: длинноволосый блондин, коренастый крепыш с короткой стрижкой под «ежика» и невзрачный взъерошенный брюнет.

– Не суетись, Курт! – процедил сквозь зубы крепыш. – И перестань употреблять немецкие слова! Мы в России. Когда-нибудь это вызовет подозрение у какой-нибудь бабушки, и из-за подобного пустяка мы загремим в Сибирь чистить снег. Спецслужб и рядовых уличных доносчиков везде хватает.

– У меня не было русской бабушки, – тихо огрызнулся долговязый блондин. – Говорю, как могу. Кстати, курсы русского языка я окончил с отличием, а после два года стажировался в Калининграде.

– Ага, и тебя там все принимали за выходца из Эстонии! – ехидно заметил брюнет.

– Да иди ты! – огрызнулся на иронию Курт. – Я здесь один настоящий немец!

Крепыш протянул руку, достал дорожную сумку и вытащил из нее одежду и бутылку водки. Одежду бросил на сиденье, а бутылку протянул брюнету:

– Пей и переодевайся. Для тебя появилась работа. Все должно выглядеть натурально.