Координаторам не надо было этого объяснять, потому что они моментально ухватили суть.

– Конечно, если Россия будет полностью зависеть от наших продовольственных поставок, мы без труда обеспечим себе определенное влияние в этой стране, – задумчиво сказал князь. – И сможем в счет оплаты за них прибрать не только основные стратегические ресурсы…

– Но где гарантия, что русские не взбунтуются и не сметут нас? – спросил осторожный Айзенштадт. – Вы ведь сами сказали, что они на это способны.

– Погодите, Франц, об этом поговорим позже, – поморщившись, перебил его Валленштейн. – Все эти вопросы решаются. Но сама затея выглядит, мягко говоря, несколько фантастично. Про какой катаклизм вы говорите? Конечно, это блестящая выдумка, но как вы собираетесь убедить русское правительство в серьезности угрозы? А если и убедите, почему вы думаете, что русские согласятся терпеть лишения в одиночку, не требуя, чтобы другие страны тоже затянули пояса?

– Почему же не потребуют? Обязательно потребуют! И вам придется делать вид, что Запад тоже страдает и терпит лишения. Но только для проформы, потому что русские перестанут ездить за границу и не будут знать, как вы живете. Россия снова создаст вокруг себя железный занавес, но не для того, чтобы никто не мог проникнуть к ним, а чтобы свои не разбежались, испугавшись трудностей. Впрочем, раньше занавес существовал с той же целью.

Фотиев рассмеялся и попросил, чтобы ему принесли минеральной воды или сока, потому что у него пересохло в горле. Айзенштадт позвонил в колокольчик, и слуга принес апельсиновый сок в запотевшем высоком стакане, наполненном, впрочем, едва ли на треть. Иван Матвеевич отпил глоток, отметив про себя, что сок консервированный, а не свежевыжатый, и продолжил:

– Запад, повторяю, будет жить обычной жизнью, потому что ему ничего не грозит. Катастрофа, если ее не удастся предотвратить, затронет строго ограниченную территорию. Пострадает практически вся Россия, от Приморья до Санкт-Петербурга, север Казахстана, Белоруссия, восточные области Украины и весь Кавказ. Вне этих районов будут чувствоваться только отголоски трагедии. Ну, может быть, погибнет какая-то часть населения Восточной Европы. Это случится, если мы с вами будем бездействовать и не предупредим мир об угрозе.

Но, повторя еще раз, такой вариант развития событий можно предотвратить. И надеюсь, что мировое общественное мнение заставит Россию сделать это. И русские, как всегда, когда им грозит опасность, подтянут ремни и возьмутся за дело. Что же касается того, поверят ли они в угрозу, то скажу уверенно – поверят, как сейчас поверите вы, просмотрев материалы.

Фотиев достал из кармана флэшку и протянул ее хозяину кабинета:

– Пожалуйста, поставьте, господин Айзенштадт. Вы увидите много интересного.

Следующие полтора часа Иван Матвеевич со скучающим видом сидел, откинувшись в кресле, а два координатора не отрывали глаз от огромного плоского монитора. То, что они там увидели, их ошеломило. Когда на экране появилась заставка с какими-то непонятными символами, они еще долго молчали, переглядываясь между собой. Потом князь, обращаясь к Францу, произнес короткую фразу на неизвестном языке. Но Фотиев, сидя в кресле с закрытыми глазами, сказал:

– Господа, я отлично понимаю этот жаргон, так что, если вы желаете поговорить конфиденциально, вам лучше выйти из кабинета. Но вы совершенно правы, то, о чем вы только что узнали – смертельно опасная тайна. Она с древнейших времен сохраняется избранными, и до этого момента я был единственным, кому она известна. А теперь ее знаете и вы. Когда же мы приоткроем миру мизерную ее часть, самую верхушку айсберга, то тем самым приведем в действие механизм плана, который я вам изложил.