– С чего ты взял?

– Да вышел я из магазина, что как раз напротив ворот санатория, и слышу хлопок такой, раскатистый. Будто дуплетом кто-то шмальнул из ружья. Аккурат со стороны санатория.

– Блин! И ты молчал?! – Юрик отставил вскрытую банку и схватился за мобильник.

– А чего такого-то? – не понял приятель, отхлебывая пиво. – Птицу пожалел?

– Дубина! Каркуша не просто птица – разведчик!.. – Юрик прижал трубку к уху. – Але, это я, Владимир Генрихович. Похоже, нас раскрыли!.. Каркуша пропала. И видеосигнал тоже. Спицын говорит, что слышал ружейный выстрел примерно в то же время на территории объекта… Есть «сворачиваться»!.. – Он повернулся к своим напарникам. – Отзывайте птичек. Мы сваливаем.

Спустя несколько минут на крышу микроавтобуса спланировали две крупные вороны. Они что-то каркнули друг другу, словно делясь впечатлениями, затем из автобуса вышел человек в лыжной куртке с большой сетчатой клеткой. Он раскрыл дверцу клетки, и обе птицы, как по команде, нырнули внутрь.

Человек забрался обратно в салон, автобус лихо развернулся и покатил в сторону Москвы.

Как ни старался Белогор, но когда подъехал к воротам с надписью «Санаторий „Юность“. Собственность Министерства обороны РФ», солнце уже скрылось за зубчатой стеной ельника, что подковой охватывал территорию центра с востока и юга. Волхв посмотрел на часы – четверть шестого. Чтобы преодолеть каких-то тридцать километров от МКАДа ему понадобилось почти полтора часа! Уму непостижимо!

Ворота раскрылись автоматически, пропуская замурзанную темно-зеленую «хундайку». Из будки охраны вышел парень в пятнистом зимнем комбезе с дубинкой на поясе и «бляхой» рации на левом плече.

– Добрый вечер, Станислав Георгиевич.

– Привет, Сокол! – улыбнулся Белогор, опустив стекло. – Все тихо?

– Сейчас – да.

– А раньше?

– Да крутился тут днем… Спортсмен, блин! – Охранник презрительно сплюнул. – Вырядился в понтовый «лыжник», а сам за пивом в магазинчик наш раз пять зарулил!

– Куда делся?

– Он откуда-то из-за поворота приходил. Но последнюю пару часов не появлялся.

– Лады, – Белогор включил передачу, тронул машину. – Будьте начеку, ребята. Чую: что-то назревает!

У подъезда главного корпуса волхва встретил сотник.

– Идем быстрее, Стас! Там наши умники как раз птичку сбитую потрошат. Шибко занимательная тварюга попалась!

Они поднялись на второй этаж, в отдел клеточной трансформации – царство Иннокентия Абрамовича Зухеля. В большой, ярко освещенной комнате, на квадратном лабораторном столе, прямо на гранитной столешнице лежал вскрытый труп большой вороны, а рядом, на белой салфетке, грудились неопрятной кучкой детали какого-то электронного устройства, сильно деформированные.

Белогор коротко кивнул всем присутствующим и подошел к склонившемуся над птицей профессору.

– Что скажете, Иннокентий Абрамович?

– Скажу, что это самая обычная ворона, – рассеянно ответил тот, – если не считать вот этого. – Он осторожно приподнял пинцетом перья на затылке вороны, и волхв увидел тускло блеснувшую металлическую на вид «пуговицу», прилепившуюся к коже птицы.

– Что это? – насторожился Белогор.

– Думаю, электронный чип, – вступил в разговор стоявший рядом сутулый худой парень. Самой заметной частью на его лице был нос – узкий, с загнутым вниз кончиком, как клюв хищной птицы.

– Для чего он, по-твоему, предназначался, Пустельга? – прищурился волхв.

– Для управления этой вороной, – пожал тот плечами как о само собой разумеющееся.

– Надо же! – присвистнул Белогор. – Такое возможно, профессор?

– В принципе – да. Технологии, подобные этой, разрабатывались силовыми ведомствами сразу нескольких стран еще с восьмидесятых годов прошлого века. А если учесть это, – Зухель ткнул пинцетом в груду обломков на салфетке, – то тем более складывается картина в целом безрадостная.