– Мама меня убьёт! Мама всегда на твоей стороне, Наполеоне, но она меня точно убьёт! Ты просто свалился на пол, а я даже не знал, что делать! А если бы ты умер? Она никогда бы меня не простила! Зачем мы вообще сюда залезли?! Вечно ты хочешь показать, что храбрее всех…
Я неловко поднял руку, прерывая его.
– Успокойся, мне уже лучше. Все в порядке, – пришлось подкрепить слова неуверенной улыбкой.
Снова корсиканский диалект. Слова сами льются из моих уст, на автомате, будто я действительно прожил на острове всю свою жизнь.
Я внимательно посмотрел на новообретенного брата. Он выглядел изрядно напуганным, глаза на мокром месте и зрачки до сих пор расширены от страха. Захотелось его пожалеть. Не только потому, что он ребенок, но и потому, что я чувствовал родственные узы с ним. Должно быть, мое новое тело сохранило эту связь, вместе с воспоминаниями передав мне. Теперь Жозеф – не просто какой-то мальчишка, но и мой брат, настоящий родной брат, хотел я того или нет.
– Все хорошо, – повторил я и снова улыбнулся, на сей раз искренне. – Мы ничего не скажем маме.
Лицо Жозефа просияло, и на нем расцвело облегчение. Я же решил осмотреться обстоятельнее, а заодно запустить любопытный нос в новые для меня воспоминания. И они услужливо заполнили мой разум, пузырьками всплывая на поверхность водной глади, точно в закипающем чайнике.
Дом… Этот дом построен тридцать лет назад венецианским негоциантом, человеком состоятельным и уважаемым. Ходили слухи, что он выбрал для своего дома странное место – участок, где когда-то стоял древний лигурийский дольмен. Говорили, что там, у дольмена, приносили человеческие жертвы. Никто не знал, правда это или выдумка – эта мрачная тайна по сей день никому не раскрылась.
Поселившись здесь, негоциант постепенно стал терять рассудок, день за днем все глубже опускаясь в холодную пучину сумасшествия. Сперва у него начались странные видения, затем он принялся разговаривать со слышными одному ему голосами. А вскоре в приступе безумия жестоко убил всю свою семью и покончил с собой. После этого дом сменил несколько владельцев, пока его не выкупила известная корсиканская семья Орсини. Но и их постигла жуткая судьба: однажды ночью вся семья загадочно погибла, и окруженный дурной славой дом забросили. Даже мародёры не осмеливались приближаться к нему, опасаясь проклятия.
Тем не менее, местная молодёжь считала поход в этот дом проявлением храбрости. Такая проверка на смелость. Вот и мы с Жозефом решили, что сможем доказать свою доблесть.
Голова снова заболела. Вскрикнув, я схватился за виски, чувствуя, как в голове растет давление, словно кто-то пытается прорваться внутрь моего черепа. Рядом Жозеф отчаянно тянул меня за руку, пытаясь утащить в сторону от темного коридора.
– Подожди, – прохрипел я, отстраняясь от брата. – Дай мне секунду…
Но Жозеф, похоже, не слышал меня. Он был слишком напуган, и это только усиливало его настойчивость.
– Наполеоне, нужно уйти отсюда! – он почти рыдал, но я уже не мог сосредоточиться на его словах. Головная боль становилась невыносимой, в глазах стремительно темнело. Ноги не удержали меня, я рухнул на колени и уперся лбом в холодный пыльный пол.
«Кто ты? – прогремел в мозгу зловещий демонический голос, от которого у меня волосы встали дыбом. – Этот ребенок – моя добыча! Убирайся прочь!»
«А ты кто? – мысленно ответил я. – Что происходит?»
Глава 2
Голос снисходительно расхохотался.
«Так ты ничего не понимаешь, жалкий смертный! Тогда зачем мне разговаривать с едой? Сперва я насыщусь твоей жизненной силой, а мальца оставлю на сладкое!»