«Отойди на минуту в уборную. Я тебе кое-что покажу» – немного помедлив, произнес Воланд.

Настя покинула шумную компанию, оборвав себя на полуслове. Полностью закрыв за собой женский туалет, она встала напротив зеркала. От чего-то она была уверена, что увиденное причинит ей боль. Но отражение не позволит ей уйти в эти воспоминания. Таковы правила загрузки гиппока́мпа4 чужими воспоминаниями.

Она уже почувствовала, как ее захватили обрывки воспоминаний: скомканные и бесцветные, будто отправитель нарочно испортил их. Это была какая-то лаборатория с многомилионным оборудованием. Трое молодых, дерзких студентов, с которыми познакомил ее Паньшин, улыбаются, взломав дверь. У них с собой чемоданы с неизвестным содержимым. То, что произошло дальше, не поддавалось объяснению и было затуманено аффе́ктами5, которые передавали все ощущения своего носителя в полном, усвоенном им объеме. Ее зрачки расширились, словно под действием адреналина, она почувствовала нестерпимую боль в области языка, который судорожно скосило вовнутрь, побуждая рвотный рефлекс. Она аккуратно засунула два пальца в рот, придерживая западающий язык, но опоздала – боль устремилась к голове резкими рывками.

Воспоминание закончилось, и боль отступила. По телу гуляли обрывки нервных сигналов, перемешанные с неприязненными подёргиваниями мышц. Настя тяжело дышала, цепляясь за раковину, в попытках сохранить равновесие.

«Что это было?» – она с трудом послала сигнал по нервам «Мурены».

«Воспоминание одного из «техноящеров» – не сразу ответил голос Воланда в ее голове.

«То есть их не всегда было трое? Что с ним случилось?» – спросила Настя, скривившись от потупленной боли во рту.

«Не важно. Теперь ты знаешь, что работа окончена. Я выказал тебе уважение. Я заплатил. Наш совместный путь подходит к концу».

«Постой. Я хочу еще… То есть, я готова помочь. Это ведь не все? «Мурена» попала в «Глатнесс» через того парня, да? Влад Марков? Ты узнал правду. Если начнешь действовать в открытую, у тебя начнутся проблемы? – торопливо заговорила Настя, стараясь собрать воедино пазл.

«Начну действовать в открытую? Что это ты уже надумала?» – усмехнулся Воланд.

«Не пытайся мне лгать. Ты как-то связан с этими людьми? Твое недоверие понятно. Но ответь, при стольких возможностях рассказать о тебе, разве я это сделала?» – не унималась Настя.

Ответом была тишина. В воздухе витали запахи освежителя, где-то за фальшстеной на пол размеренно капала вода.

«Что случилось с этим человеком?» – снова спросила Настя, глядя на свое отражение в зеркале. Она понимала, что ответ ей итак известен.

«Хватит вопросов. Сваливай, я сказал.» – отрезал Воланд.

Женщина взвешивала мысли недолго. С учетом всего, что ей удалось накопать против «Глатнесс», останавливаться она не хотела, даже перед лицом смертельной опасности. В ее голове возник простой план. Одна мимолетная мысль, и Воланд был отключен от нее услужливой операционной системой «Мурены».

Несколькими месяцами ранее.

Весна 2067 года.

– Влад, это ты?

За дверью послышалось утвердительное мычание. Раздался лязг железных дверей, и в коридор лаборатории вошел паренек спортивного телосложения.

– Здорово, Морфей. Как оно? – улыбнулся он «привратнику», впустившему его внутрь, и сжал его так, что очки юноши слетели на кончик носа. Он застенчиво поправил их, и убрал со лба налипшие сальные волосы.

– Х-х-хорошо, Влад, – тихо ответил Николай Ряскин, пытаясь выбраться из стальных объятий качка, но тот лишь крепче обхватил его одной рукой и двинулся по коридору.

– Сколько я тебе говорил, обращаться ко мне по прозвищу? Я вот тебя уважаю и специальность твою ценю. Ты умеешь подключаться к сомнии