– Так точ… Все понятно, товарищ генерал. С Алексеем Георгиевичем мы предварительно уже обсудили. Работаем.

– Ну и отлично. И еще. У меня такое ощущение, что нам тут кое-чего не хватает для полного фарша, – генерал поднес к голове руку и начал щелкать пальцами возле лба, как бы помогая самому себе вспомнить, чего не хватает для полного фарша. – Подскажи, Глушко.

Глушко молчал, пару раз стрельнув глазами на двух орлят, которые спокойно сидели поодаль, не включаясь в беседу.

– Знаешь, чего не хватает? – Лицо Марка Антоновича озарилось внутренним светом. – Поэзии.

– Поэзии?

– Поэзии, – утвердительно повел бровью старый чекист. – Это там, где стихи.

– Так вроде не актуальна она уже – поэзия, выветрился жанр, товарищ генерал.

– Это для тебя выветрился, потому что ты по себе о мире судишь, а для людей тонкой душевной настройки поэзия еще ого-го как актуальна. Как говорил классик, «людям нужна поэзия на…»

– Сделаем, организуем.

– Сделай, организуй. Только, знаешь, поэт должен быть этаким кондовым, разлапистым, желательно откуда-нибудь из ебеней. Но в то же время типа продвинутым. Чтобы выглядело глубинно и скрепно. Чтобы была этакая глубинковая продвинутость, простоватая, но интуитивно понятная и идейно близкая среднему обывателю. Московские и питерские не подойдут: они прохвосты и снобы, и от провинции сильно оторваны. А мы нацелены на всероссийский охват. В общем, нужен гибрид Есенина с Маяковским или кем-нибудь еще, только на новый лад. А-а ю-ю ан-дер-стенд?

Слова на английском в русском произношении были сказаны в замедленном темпе, как будто генерал проверял умственные способности сидящего перед ним человека.

– Найдем, товарищ генерал. Отыщем.

– Ну и отлично. Очень рад был тебя увидеть.

Генерал привстал, как бы собираясь проводить посетителя.

– Как чаек? Понравился?

– Да, товарищ генерал, очень вкусно.

– Ну на, возьми, угостишь своих, – генерал достал из стола прозрачный целлофановый пакет, набитый зелено-коричневыми листьями, и протянул вставшему из-за стола гостю. – Это смородиновый лист из деревни, натуральный. Небось такого аромата в жизни не пробовали.

*

– Ну, что скажете, господа офицеры? – обратился Марк Антонович к оставшимся в кабинете подчиненным, когда гость с пакетом травы захлопнул дверь.

– Да вроде все пока норм. Объект прилетел. Необходимые контакты состоялись, отношения завязались. Все сработали, как надо. Федор слегка завибрировал, но в чувства вроде вернулся. Обещал впредь сдерживаться, – высказался тот, что был посветлее.

– Ну да. На начальном аккорде все прошло неплохо, – согласился шеф. – Посмотрим, что будет дальше. Бычок у нас, так сказать, на вольном выпасе, а значит, абсолютно непредсказуем. Черт знает, что ему придет в голову в следующий момент. Так что надо держать руку на пульсе, чтобы самим себе не усложнять жизнь. И так впопыхах придется работать. Он, как говорит Платонов, государственный сын, и нам следить за ним в оба, чтобы не дай бог не учудил чего без нашего ведома и проект не завалил. Ну и, конечно, все контакты и переписку контролировать, поведенческий анализ вести пошагово в круглосуточном режиме. Вопросы?

Марк Антонович выжидающе посмотрел на сидящих.

– Марк Антонович, а что это за выражение такое – «государственный сын»?

– Отличный вопрос, Смирнов, – (как Вы помните, дорогой Читатель, генерал любил вопросы от подчиненных). – Я уж думал пропустите фразу мимо ушей. Это Платоновская идейная инновация, он у нас главный по части культуры и символизма. Говорит, что сам придумал, но кто ж проверит. В общем, все мы знаем выражение «государственный муж», правильно?