Гостиницу покинул через черных выход, благо на первом этаже помимо ресепшена располагалось еще несколько контор, парикмахерская, салон красоты и массажный кабинет.

До Шушар добрался городским транспортом, по дороге купил себе дешевый БУшный смартфон, пару кнопочных «нокий» и пять сим-карт разных мобильных операторов.

Шумахер оказался на рабочем месте, я кивком головы его отозвал в сторонку, он кивнул в знак согласия и показал растопыренную пятерню, мол через пять минут буду.

Я был совершенно спокоен. Жизнь дала мне очередного пинка, вырвала из «зоны комфорта». Я лишился квартиры, работы, машины. Плевать! С того самого дня, когда моя жена погибла, а я собственными руками задушил ублюдка, лишившего её жизни, я «ушёл» на Войну. На войну против всего мира, против злодеев и мерзавцев, против ублюдков, насильников, педофилов и серийных маньяков…на войну против самого себя!

На войну надо приходить уже мертвым. За порогом дома, внутри его, остаётся семья и все бытовые проблемы. На войну ты идешь бездомным нищим сиротой, без кола, двора, семьи, и не рассчитываешь ни на что. В голове и душе абсолютная пустота. Голодные дети дома? Забудь – нет у тебя детей, пока ты не вернулся с победой. Жена спит с соседом – удачи соседу, вернешься – оформите развод. Мать присмерти – это жизнь, люди умирают от старости, и не всегда ты можешь и должен находиться рядом.

Ребят, когда вы хотите на войну, то готовьтесь сразу к тому, что вас там обязательно убьют. Когда вы хотите на войну, готовьтесь к тому, что командиры будут ублюдками, жрать будет нечего, форма будет неудобной и т.п. Если вы идете на войну и рассчитываете вернуться оттуда живым, откормленным, в тактикульном шмоте, с медалями и орденами, чтобы бабы перед вами падали штабелями, друзья стыдливо завидовали, а вы еще при этом заработали на ипотеку и хорошую подержанную иномарку – то нечего вам делать на войне в принципе, а на этой – тем более.

Я рассматривал площадку перед автосервисом профессиональным взглядом бывшего мента и немного недоумевал. Откуда столько внедорожников? Странно! Перед открытыми воротами автосервиса стояло не меньше двух дюжин различных потасканных автомобилей, которых объединял единственный признак, все они были – 4 на 4. И название автосервиса сменилось, вернее к старой вывеске «Лидер», которая облезла и полиняла добавилась новенькая неоновая и светящееся – «ЗС17».

Что может означать аббревиатура ЗС17?! Заксобрание? Золотое сечение? Звезда смерти? А причем здесь цифра «17»? Может защитное сооружение номер 17?

Не понятно…

Шуля вышел, как и обещал через пять минут. Сутулая фигура, замызганная куртка поверх замасленного рабочего комбинезона. Лицо простецкое и немного нелепое: уши торчат, глаза чуть навыкате, а подбородок узкий и острый. В масле не только руки, но и заискивающе улыбающееся рожа. Все правильно автомеханик – это «руки в масле, шея в мыле. Я люблю автомобили!».

– Глеб Егорыч, а чего пешком? – тут же спросил Шуля, не увидев моего «солярика». – Где ласточка? Заболела?

– Вроде того, – уклонился я от прямого ответа. – Я здесь не из-за машины. Надо кое-чего обговорить по-тихому.

– Понял, – тут же кивнул Шумахер. – Давайте вон в тот бокс отойдем, Шуля кивнул на закрытые двери автомобильного бокса, измалеванные разноцветными росчерками краски. – Там у нас покрасочная, она сейчас пуста.

– Давай, – кивнул я.

Шуля сбегал за ключами от покрасочной, провел меня внутрь, запер изнутри дверь, и мы прошли вглубь гаража. Внутри было тепло, сухо, чисто, хоть и воняло краской и растворителями.

– Шурик, тут такое дело, – начал я, – ты мне говорил, что у тебя есть место, где можно надежно схоронится. Что ты имел ввиду?