Нового у нас то, что несколько изменился подход к выбору «точки отсчёта», в хронологии моего повествования. Первое, курьёзно-забавное, происшествие произошло в моей жизни летом 1962 года. В Москве! Но в том, достопамятном году, я проживал, по месту рождения, в Баку. Было мне тогда 5 лет. Весной того года, в Москве, скончался дядя моей матери, муж её тётки. Скончался он, непосредственно на рабочем месте. А напрягался этот достойный человек, в должности зам. управляющего организацией, под названием «Мосплодовощторг». Я понимаю, какие ассоциации пришли твоему воображению, дорогой читатель. Но действительность была таковой: он доблестно воевал на полях сражений 1941-1945 годов. Имел награды и ранения. По окончании войны, занимался активной деятельностью, в сфере народного хозяйства СССР. В московском периоде своей жизни, входил в «микояновскую команду», но проживал в бараке. В таком, о котором пел В. Высоцкий: «на сорок восемь комнаток всего одна уборная». Жизнь того времени, имела некоторые, фантастически-нереальные, по современным меркам, особенности. Так, например, когда возник вопрос о выборе места, для строительства складов, гаражей и офиса организации, Маркаров, недолго думая, показал на пустырь, напротив его барака. Чего ж долго думать-то: проснулся, пришёл в боеготовое состояние и перешёл дорогу. Ну вот – уже на рабочем месте! Возможна неточность, но насколько мне запомнилось, из материнских рассказов, улица эта называлась «шоссе энтузиастов». Но, пешком он не ходил на работу. За ним приезжала персональная машина «Победа», Водителем которой, была женщина. Однополчанка и боевая соратница, в дни минувшей войны. Демобилизовавшись и продвигаясь далее, по хозяйственной части он повсюду тянул за собой и бывшую однополчанку. Не берусь судить о глубине их отношений, но не думается мне о теме «взаимоотношения полов». Он боготворил свою жену Елену. Сестру матери моей матери. Так вот, непосредственного, в траурных мероприятиях, участия моя мама не принимала. Потому что, тётя Елена, или «тётя Лёля», сказала маме о желании «дяди Армена» быть кремированным и захороненным в родном Баку. Урну с прахом, привезли и похоронили, на бакинском кладбище. А в конце лета, моя мама, взяв и меня, с собой прилетела в Москву. Чтобы уговорить тётю Лёлю, переехать в Баку. Вот с этой задачей, мы с мамой и обозначились в столице.

Продолжаю о Москве. Прилетели мы самолётом. Видимо, это был Ил-18, потому, что ничего о полёте не помню. Со страху… Других чувств, полёты на этом аппарате, не могли вызывать. Даже, у людей, мужественных и закалённых жизнью. Чего же ждать от ребёнка? Организм, защищая неокрепшую детскую психику просто стёр эти файлы, из памяти. Напрочь! А вот, как ехали в такси, по Москве – помню. Частично, конечно. На следующее утро, мы втроём: мама, тётя Лёля и я – прибыли в район Кремля. Дело в том, что мама где-то прочла, как несколько дней, Алмазный Фонд будет экспонировать, некоторые из своих сокровищ. В каком-то из помещений Кремля. Ну как же советской женщине-инженеру, работнице химической лаборатории на одном из прибакинских нефтяных промыслов, не посмотреть на такое? Ну невозможно, ведь, это пропустить! И вот, мама отбыла к алмазным витринам. А мы, с тётей Лёлей, принялись осматривать Царь-пушку. Эта артиллерийская конструкция, вызвала у меня живейший интерес. Мимо Царь-колокола, мы прошли бодрым аллюром. Церковная атрибутика меня не вдохновила. Дело в том, что моя бабушка, отцова мать, ещё задолго, до нашего с маман отъезда, провела со мной экспресс-курс. О достопримечательностях белокаменной. О том, что следует осмотреть. Всенепременно! А по возвращении домой, детально отчитаться, о пережитом. Бабушка преподавала математику, в школе, но, за год до моего появления «на свет» вышла, на пенсию. Она была 1900 года рождения. А еще мне бабушка рассказала о «плохих уличных мальчишках», которые счищают серу со спичек и начиняют этой смесью трубочку с заплющенным одним концом. Затем, через просверленное в стенке трубочки отверстие поджигают спичкой. Происходит выстрел. Но так делать нельзя, ни в коем случае! Это опасно!!! Памятуя эту ценную информацию, я и прикидывал, обходя Царь-пушку, сколько же коробков спичек потребуется. Исходя из цены, одной коробки, в одну копейку… Увлечённый мыслями о запретном, то бишь о возможном выстреле, гляжу на подошедшего к нам мужчину. В тёмном костюме и с орденом, на лацкане пиджака. Похожие на этот орден, нагрудные значки, я видел на детях-октябрятах. Мне говорили взрослые, мол придёт и твоё время носить такую звёздочку! При чём, в основном, на детишках, были просто звёздочки. А у некоторых, но очень редко, я видел звёздочки, другие. Висящие на якобы орденских планках, где и была сама застёжка наподобие английской булавки. Так вот, у этого человека была очень похожая на октябрятскую, звёздочка «с орденской планкой». Цвета эта звёздочка, была золотистого. Муж сей подходит к нам и спрашивает: «Мальчик, тебя как зовут?». Я пролепетал, в ответ, видимо, невнятно: «Илюша…».