Потом появилась рука с растопыренными пальцами и поводила медленным пасом перед моими глазами, невольно заставив проследить за ними.

– Нормально. Будем жить. Как чувствуешь себя? – Спросила довольная результатом мужская голова.

– Хреново…. Где я? – Только и хватило сил на эти три слова.

– В госпитале, товарищ майор. В госпитале ветеранов боевых действий… А что хреново-то?

– Чешется всё и болит…

– Так это хорошо раз чешется. Гораздо хреновей было, если не чесалось.

– И спать хочу…

– Вот и спи. Раз очнулся…, значит можно теперь смело и поспать…, – на этих словах я и провалился в сон.

По моим ощущениям спал часа три-четыре: – Сестра…, – кинул клич в воздух и сестра появилась. Только не красивая давешняя девушка, а матёрая, полная медсестра.

– Ооо…, проснулся. Что хотим?

– Кушать хочу, – прошептал я, слыша, как зверски бурчит желудок.

– Так это мы сейчас. Потерпи только, бульончик вот разогрею, – и через три минут я с ложечки глотал божественный куриный бульон.

– Всё, всё…, больной. Больше тебе нельзя, – строго прикрикнула медсестра, убирая ото рта ложечку, наверняка имевшая классическое имя и отчество Марья Ивановна. Я и сам уже не хотел, так как от тёплого бульона меня кинуло в обильный пот и навалилась усталость от такого простенького дела, как приём пищи. И я снова ушёл в сон, но уже сон выздоравливающего.

Проснулся уже утром от того что нестерпимо хотелось в туалет по маленькому, а открыв глаза увидел Марью Ивановну. Попытался встать, но только и сумел слегка приподняться на кровати. Пришлось сдаваться опытной и суровой медсестре, которая в действительности, как это не смешно, оказалась Марьей Ивановной. Стыда не было, было лишь смущение, когда она мне помогла пописать, а потом ещё обтёрла тело влажной салфеткой, после чего я совсем почувствовал себя хорошо. А вскоре появился и мой лечащий врач Геннадий Михайлович с большой папкой.

– Ну что ж, вижу… Вижу… То, что было вчера и то что сегодня – разница большая. Что сейчас беспокоит?

– Доктор, чешется везде и болит… Что это со мной было?

– Хм…, не удивительно, что чешется и болит. Ты, Кирилл Григорьевич, провалялся без сознания два месяца…

– Два месяца…!? Ни фига себе…!!! И что? – Моему удивлению не было предела. Пока меня обслуживала Марья Ивановна, которая наотрез отказалась отвечать на мои вопросы и только твердила – «Вот доктор придёт и всё расскажет…», думал… Ну…, пару суток…, ну…, может чуть побольше… А тут ДВА МЕСЯЦА вычеркнуты из жизни! А академия? Я же пролетел! Последние слова невольно произнёс вслух и Геннадий Михайлович махнул рукой на мой обидчивый возглас.

– Кирилл Григорьевич, да ладно вам насчёт академии… Тебе вообще повезло, тебя эта молния лишь чуть-чуть достала. Могла вообще в головёшку превратить. А так только слегка, да ещё щадяще голову прожгло. По всем показателям ты абсолютно здоровый, правда за эти два месяца у тебя пролежни появились и мышцы все одрябли… Но, ничего, через две недели на выписку пойдёшь, а там отпуск и совсем окрепнешь…

Слушая его, я машинально стал щупать голову, пытаясь найти последствия от удара молнии в виде прожжённой дырки, но врач засмеялся, несколько грустно, задумчиво глядя на меня: – Да нет там ничего у тебя. За эти два месяца всё затянулось. На…, посмотри какой ты везунчик. Смотри…, – и он достал из папки большие листы рентгеновской плёнки.

– Тут вот хорошо видно. Это твой мозг и вот видишь… Тёмная, такая ровная полоска через мозг идёт!? Вот это след молнии. Она ударила тебя вот сюда, самым кончиком, и прожгла канал насквозь мозговой ткани. Канал диаметром всего в 1 мм. Что самое интересное и что тебя спасло: как лазером прожгло и стенки всех кровеносных сосудов и мозга запекло, предотвратив кровоизлияние…