– Я…? – С наигранным изумлением ткнул себя в грудь пальцем и после вполне приемлемой паузы, отрицательно покачав головой, продолжил, – я ничего вам не обещал, кроме того, что сегодня, 7 июня в 12 часов дня, встречусь с прибывшими с вами влиятельными людьми. Выступлю перед вами, изложу видение будущих проблем, выслушаю вас и отвечу на вопросы. Большего вам ничего не обещал и ни о чём не договаривался. Так что не знаю, что вы там нафантазировали…

Наверняка, Президент совершенно забыл о тех временах, когда кто-то мог вот так смело и спокойно разговаривать с ним, особенно когда он самое высшее должностное лицо. Тем более, когда открыто и при всех его обвинили в каких-то фантазиях. От такой дерзости он сначала окаменел, а в зале повисла тишина понимания, что генерал-губернатор переступил некую черту и бросил вызов и не только Президенту, но в его лице всем им, а Президент тоже должен сейчас перейти Рубикон. Это понимал и Президент: или он принимает РЕШЕНИЕ или он уже не Президент.

Игорь Андреевич пришёл в себя, гордо выпрямился и чётко, на весь зал отчеканил: – Президент страны не может увлекаться несбыточными фантазиями. Президент обязан оперировать фактами и на их основе принимать решение. И я его принял. Товарищ Куликов, я вас отстраняю от должности генерал-губернатора, а за попытку государственного переворота приказываю вас арестовать. Министр внутренних дел…, – силовики, которые сидели отдельной группкой и надо им отдать должное, вели себя в море эмоций затопивших зал, спокойно и выдержанно, начали переглядываться и среди них поднялся с места коренастый генерал-полковник.

– Арестовать…, – властно приказал ему Президент и рукой указал, кого надо арестовывать. Министр несколько растерянно поглядел на ряды, которые занимали мои подчинённые. А те сидели спокойно, как будто это их не касалось, потому что все они знали, что будет дальше. Постояв секунд пятнадцать на месте, как бы ожидая команды «Отставить!», министр стал пробираться к краю ряда, за ним двинулись ещё несколько генералов, наверное его замы, а люди, столпившиеся около сцены, стали раздаваться в стороны, образуя проход к трибуне, где стоял будущий арестант. Я же спокойно обратился к Президенту.

– Господин Президент, вы сейчас совершаете большую ошибку, потому что попытку государственного переворота делаете вы, а не я.

Министр с замами за это время выбрались на оперативный простор и твёрдым шагом двинулись в мою сторону по освободившемуся проходу. И они успели пройти почти до ступенек, ведущих на сцену, когда с грохотом распахнулись створки нескольких дверей и из фойе в зал, несколькими ручьями стал вливаться полицейский спецназ, занимая все ключевые позиции в зале и на сцене.

– Кто такие? – Нервно выкрикнул глава администрации, – Кто позволил? Куликов, это твои люди?

– Не надо так нервничать. Да… – это мои люди. – Я сверху посмотрел на застывших у сцены министра и его замов и, улыбаясь, продолжил, – А ваши люди обезоружены, так что можете спокойно вернуться на свои места.

Вышел из-за трибуны и стал собирать свои бумаги со стола президиума, когда ко мне обратился Президент, слегка охрипшим голосом.

– Что это всё означает, Кирилл Григорьевич?

– А это означает, – ехидно улыбнулся я и вышел к краю сцены, подмигнул столпившимся внизу, – историю столетней давности помните? Матроса Железняка, который в подобных обстоятельствах сказал – Караул устал. Прошу прекратить заседание и разойтись по домам.

Снова вернулся к трибуне и обратился уже ко всему залу: – Решение сгоряча принимать не хочу, поэтому можете спокойно расходиться по домам. Репрессий пока не предвидится. Что будет с вами, как видим ваше будущее, вам послезавтра к вечеру доведут. Но расходиться из зала попрошу после того как мы отсюда убудем. А пока можете здесь обсудить всё происшедшее.