Возвращение в офис после Комитета Разума было похоже на вход в зараженную зону. Воздух, обычно наполненный тихим гулом голограмм и сдержанными разговорами, замер. Лео шагнул по идеально чистому полу коридора, и волна молчания прокатилась перед ним. Коллеги, еще вчера делавшие вид, что заняты, теперь откровенно отводили взгляд. Некоторые буквально пятились в дверные проемы, разворачивались и уходили в сторону. Шепот, похожий на шелест сухих листьев, затихал, едва он приближался.

– …Рекомендация… – долетело обрывком.

– …сам себе архитектор…

– …неоптимальная атмосфера…

Лео шел, глядя прямо перед собой. Его лицо было маской, под которой бушевала только ледяная пустота после краха. Он чувствовал их взгляды на спине – не сочувствующие, а… осторожные. Боязливые. Как будто он был носителем смертельного вируса неэффективности. Его статус из архитектора Системы сменился на ярлык: Приговоренный. Статистическая аномалия. Риск для рейтинга.

Дверь его кабинета распахнулась сама по привычке, но внутри его ждал сюрприз. За его безупречным столом сидел Маркус Рейнольдс, его непосредственный начальник, глава департамента Социнженерии. Человек, с которым он проработал десять лет, делился анекдотами и дорогим синтетическим виски. Сейчас Маркус изучал голограмму какого-то отчета на его терминале. Его лицо было серьезным, но не враждебным. Скорее… озабоченным. Как инженер, обнаруживший трещину в важной детали.

– Лео, – Маркус поднял голову, жестом отключив голограмму. – Заходи. Закрой дверь.

Лео машинально выполнил. Дверь щелкнула, изолируя их от офисного моря, которое тут же ожило снова за стеклянной стеной – безопасно, без него.

– Садись, – Маркус указал на гостевой стул. Не на его кресло. Лео сел, ощущая холод полимера даже через ткань брюк.

– Я просматривал ход проекта «Когнитон», – начал Маркус, избегая прямого взгляда. Его пальцы перебирали краешек стола. – Очень амбициозно. Очень… ресурсоемко. Система обновила прогноз его завершения в свете… твоей текущей ситуации. – Он сделал паузу, подбирая слова. – Новый прогноз… менее оптимистичен. Риск срыва сроков вырос до 42%. Коэффициент окупаемости упал ниже приемлемого порога.

Лео молчал. Он знал, что будет дальше. Он сам когда-то подписывал подобные бумаги на других «неоптимальных» сотрудников.

– Система, – Маркус продолжил, наконец посмотрев на него, – рекомендовала перераспределение ресурсов. Назначить нового ведущего. Доктора Чена. Его LQI стабилен, прогноз… благоприятен. – Он произнес это без злорадства, просто как констатацию факта. Как смену вышедшей из строя детали. – Я… я вынужден согласиться с рекомендацией, Лео. Эффективность превыше всего. Ты же понимаешь.

– Понимаю, – выдавил Лео. Его голос звучал хрипло, чужим.

– Ты освобождаешься от проекта немедленно, – Маркус говорил быстро, будто хотел поскорее закончить неприятную процедуру. – Передай все материалы Чену. Сегодня. Система сгенерировала для тебя список… менее критичных задач. Анализ архивных данных, рецензирование. Работа, не требующая… глубокого вовлечения или долгосрочных обязательств. – Он подчеркнул последние слова. – Твой доступ к приоритетным каналам и базам данных уровня «Альфа» будет ограничен. Стандартная процедура безопасности.

Лео кивнул. Он не спросил, что будет с его зарплатой, с его привилегированной резиденцией. Он знал. LQI падает → ресурсопотребление корректируется вниз. Оптимально.

– Маркус… – Лео начал, не зная, что хочет сказать. Объяснить? Убедить? Проклясть? Но слова застряли в горле. Что можно сказать человеку, который видит в тебе лишь вышедший из строя компонент?