– Слушай, малой! Я вижу ты «духарик», беспредельщиков не испугался, честь свою отстоял как мужчина. Меня знаешь? – спросил шипящим голосом авторитет и поднял свою седую голову.

Гурам ужаснулся. В бесцветных глазах отражалась многовековая бездна. Как будто на него смотрел сам Тутанхамон или призрак из далекого прошлого. Гурам опустил взгляд:

– Да знаю, уважение тебе, Леро! – польщено поклонился молодой уголовник.

– Хочешь со мной работать? – спросил старый вор и прожег взглядом Гурама.

– Да, – почти не думая ответил «духарик» и поднял взгляд.

Бездна веков рассеялась, и на него вновь смотрел старый вор.

Срок Патарашвили отбыл от звонка до звонка, а вернувшись в родной Тбилиси сколотил свою группировку. Сначала их было всего пятнадцать, через полгода почти сотня. В девяносто седьмом его группировка по самым скромным подсчетам достигала две сотни бойцов. С каждой ограбленной квартиры, с каждого вытащенного в автобусе кошелька, с любого мало-мальски стоящего дела в кошелек Гурама падали деньги. В конце девяностых Патарашвили стал одним из самых влиятельных криминальных авторитетов родного Тбилиси. Но в городе объявился бывший «смотрящий» Сокол, и тогда полилась кровь…

За полмесяца Патарашвили вырезал всю группировку Сокола, а ему самому удалось скрыться. Прошло два года, Гурам связался с авторитетами из Северной Осетии и на этом и прогорел. Патарашвили открыл несколько подпольных цехов по изготовлению спирта. Осетинский бригадир Ирис сдавал продукцию на рынок во Владикавказе. Прибыль делили пополам. Ничего не смыслящий в бизнесе грузин доверил оформление документов более опытному Ирису, и тот, радуясь такой доброте душевной, переписал всю недвижимость грузинского авторитета на своих юридических лиц. За такой дерзостью последовала вторая криминальная война, но тут силы были явно на стороне осетинских коллег по опасному ремеслу. За полгода Гурам потерял почти все свое войско, спешно продал оставшееся имущество и уехал в Краснодар, попытать счастья. За его голову в Алании назначили награду – семьдесят тысяч долларов. Но он не собирался больше возвращаться, а тем более с такими перспективами, которые открылись в СИЗО.

Вторая «ходка» была по «бакланской» статье – хулиганство. Подрался возле магазина с футбольными фанатами. Их было шестеро, и они были здоровыми молодыми «быками», а он все свое здоровье в тюрьмах и зонах оставил. Поэтому поначалу ему пришлось не сладко. Тяжелые кованные «камелоты» ломали кости, вдавливали в асфальт, пили кровь Гурама, пока он катался под градом ударов. Но из куртки показался травматический «ПМ». Через секунду, двое нападавших молодчиков растянулись на асфальте, корчась от боли, рядом со своей жертвой. Остальные разбежались по подворотням. Гурам с трудом встал и расстрелял всю обойму в оставшихся на асфальте отморозков. Адвокат Патарашвили пытался переквалифицировать дело в превышение самообороны, но изъятый у Гурама пистолет был не зарегистрирован и с учетом тяжести травм пострадавших суд вынес приговор – четыре года колонии – поселения. Пробыв на «поселке» всего шесть дней, Патарашвили слепил из хлебного мякиша макет пистолета, взял в заложники конвоира и сбежал. Но уже через три дня был задержан на вокзале двумя сотрудниками «ППС» и водворен в стены СИЗО. «Екатерининская» тюрьма – Екатерина, как называют ее бывалые сидельцы, хоть раз ждущие суда в этом учреждении. Ярого «отрицалу» поместили в «котловую» хату, где смотрящим был Буч. Но и там своенравный кавказец не смог вести спокойную жизнь гостя. Он везде хотел быть главным, все женщины должны падать к его ногам. Каждая стремная «шерсть» должна была пятки целовать грузинскому авторитету. Но Буч тоже был не лыком шит. «Торпеды» Буча кинулись на дерзкого грузина, но тут же, один отлетел спиной вперед. Табурет в руках Гурама превосходил по боевым качествам «заточку» и от второго удара треснул череп у громадного парня в линялых «трико». Гурам застыл в камере с разлохмаченным стулом в зажатой руке, взгляд Буча был безразличен. Так смотрят на пустое место. Или на покойника…