У ошалевшего от дерзости брата Дона отвисла челюсть, и ничего не сказав Лилис, он молча поплелся за Бари.

И никто из троих не заметил стоявшего неподалеку Сата с язвительной ухмылкой на узких губах и полных ненависти бегающими угольками-глазками.

Всю дорогу в машине царило молчание. Дону, сидевшему как на иголках и не знавшему, с чего начать разговор, это молчание показалось напряжённым и мучительным. А возбужденный от полученной новости Бари просто думал о своем новом назначении, о том, как завтра в Пантеоне, в центральной лаборатории Всемогущего Рода, он начнет брифинг с новой командой.

Авто остановилось у каменной, побеленной известью стены с прорезанной в ней узкой и достаточно высокой дверью и несколькими редко расставленными маленькими окошечками в верхней части. Еле пропихивая себя в дверь здоровяк Дон матерился и клялся разнести эту проклятую глухую стену.

– Тебе давно пора ограничить себя в питании, – смеясь, съязвил Бари.

– Да тому, кто спроектировал этот вход, руки надо поотрывать, – незлобно пробубнил себе под нос Дон.

– А прикольная идея, скажи!? – Бари улыбался во весь рот. – Сделать такие двери в Магистрате18и в Пантеоне, и сразу будет понятно, кто "жирует" за счет На-Рода.

Они вошли во внутренний большой двор под открытым небом, из которого можно было попасть во все остальные помещения, выстроенные буквой «П». Они делились на две части. С одной стороны группировались официальные помещения и большая лаборатория, а с другой – жилые комнаты. Напротив ворот располагался выход в сад.

Дон, оглядываясь вокруг, громко присвистнул, а потом, идя к красивой массивной двери в гостевую, не глядя на брата, громко пробасил:

– Кого оставишь тут вместо себя? Кто будет следить за порядком?

– Ты и будешь, – усмехнулся Бари.

Дон обернулся, приподнял одну бровь, и его красивые глаза восторженно заблестели. Скрестив руки на широкой груди, он многозначительно посмотрел на брата.

– Ты мне доверяешь?

– Нет, – честно признался Бари, – но надеюсь, ты поумнел после затопления твоего жилища по приказу Рода.

– Да они даже дознание не провели! – крупные глаза Дона чуть ли не вылезли из орбит, – на кой ляд надо было топить дом?

– В качестве наказания за царившую там распущенность нравов.

– Могли бы сжечь, в конце концов!? – кипятился бородач. – А то водой! Меня, Повелителя Воды, водой!

– Ты сам говорил, что вода очищает. И, вообще, брат, будь скромнее! Если ты глава лаборатории «Океан», это не дает тебе права считать себя Водным Правителем, – в голосе Бари слышалась рассудительность и благоразумие.

– Распущенность нравов…, – передернул Дон, – а как же личные свободы? Если все были довольны, что ж в этом плохого? Они же все были счастливы побывать подо мной.

Бари иронично взглянул на брата, поиграв бровями.

– Особенно дочь главы Совета, которую ты выкрал из-под венца.

– Да не спал я с нею, – оправдывался Дон, выпучив глаза, – подумаешь, лишь разок вздремнули. Я же потом сам ею привез к застолью.

Барри расхохотался, вспомнив лицо несчастного, назюзюкавшегося "Виноградницей"19 жениха. Как он, бедолага, увидев вернувшуюся невесту, побежал к ней, выписывая ногами кренделя, и, желая обнять ее, не устоял и повалился мешком вниз, цепляясь и стягивая с суженой белоснежную тогу, оголяя ее тело.

– У тебя, брат, явные сексуальные отклонения, – заключил Бари.

– Сексуальным отклонением можно считать только отсутствие секса, а не его наличие в больших количествах.

Сказав это, Дон высунул длинный язык и быстро задвигал им, словно ящерица.

Бари, закрыв глаза, покачал головой.

– Ужин еще не готов, – успокоившись, сказал он, – так что идем, я тебе покажу свои наброски на новый проект.