– Доброе утро, – сонно произнес Костик, громко зевнул и зашуршал тканью, выбираясь наружу. – Блин, что ж так холодно? Лето же еще!

– Не спи в трусах, не замерзнешь, – не оборачиваясь, ответила я и, домыв клубни, принялась выкапывать небольшую ямку под самым костром.

– Так в спальнике же, – только и заметил разведчик, но тут же перешел к сборам.

Ловко натянул первый слой, на него камуфляж, ноги нырнули в высокие военные ботинки, тут же зашнурованные сноровистыми к этому делу пальцами. Наконец, Костик окончил сборы и присоединился к нашей компании, оглядывая светлеющее небо:

– Рано встал.

– К рассвету, – коротко заметил Андрей и протянул соратнику пачку.

–Не, спасибо. До завтрака стараюсь не курить.

Темноволосый боец усмехнулся пояснению, но говорить ничего не стал. Только убрал пачку в нагрудный карман, отказав себе в удовольствии прикурить девятую.

К тому моменту, когда клубни отправились запекаться, а в кипящую воду нырнули ягоды и остатки чая, у костра собрались все.

Более медлительные Мишка и Пашка выползли из своих палаток раньше Витьки, чем сильно меня удивили. Тут же Андрей и Костик помогли Луншину выбраться на воздух. И двое мирных сразу организовали ему воду для умывания, лишь потом отправившись на ручей, чтобы привести в порядок себя.

Витька вышел из палатки уже одетым и весьма помятым. Видать дежурил до Андрея и не стал раздеваться, так и уснув в чем был. Он оглядел поляну, уже неплохо освещенную рассветным солнцем, молча кивнул всем, приветствуя отряд, и сел на бревно рядом с Костиком, изучая свежий бугорок у костра.

Из жалости к его состоянию я протянула ему кружку со свежим чаем:

– Идти сможешь?

– Куда?

– Ну, для начала хотя бы к ручью, чтобы умыться, – я не смогла сдержать грубую насмешку, хоть и обещала себе лишь минуту назад, не дразнить парня, заступившего в караул в самой середине ночи.

– Позже, – не обращая внимания на мой тон, ответил Витька и отхлебнул еще горячий чай так, будто это вода.

Все спокойно посмотрели на старшего из бойцов, понимающе кивнули и продолжили заниматься своими делами, ожидая дальнейших распоряжений от командира или меня.

Вскоре я выкопала клубни, которые должны были уже хорошо пропечься в костре, и выкатила их тонкой веточкой подальше, после чего поймала одной миской и принялась разламывать, как картофель, проверяя на готовность. Парни наблюдали за процессом, как завороженные, удивленно разглядывая угощение.

А когда каждый получил по собственному клубню в отдельной миске, так на меня и вовсе посыпались расспросы:

– А откуда картошка посреди леса?

– Мы же всю еще позавчера в супе съели.

– Это точно можно есть?

– Вдруг это какой-то ложный картофель.

Моего загадочного выражения лица хватило ненадолго. Но все же я успела поднять руку в затыкающем рты жесте, взять одну из половинок топинамбура и демонстративно откусить от нее приличного размера кусок.

Все замолкли, наблюдая, как их объект довольно жует завтрак, не решаясь приступать к своему.

– Можете подождать два часа, чтобы проверить помру ли я от «ложной картошки», а можете рискнуть и поесть сейчас, чтобы не пропустить приземление вашего воздушного транспорта, – я покачала головой, осуждая их знания дикой природы, и добавила. – Натуралисты-любители, блин.

Опешившие от моей смелости бойцы прекратили выражать свои сомнения и покосились на миски. На мое удивление, самым смелым оказался Мишка, который не мог отличить крапиву от полыни. Именно он поставил посуду себе на колени, разломил клубень, как это прежде сделала я, и, втянув аромат горячего топинамбура, сделал первый укус.