Даже мирные, увлеченные пошлыми песенками, забыли про нытье и шли в ногу, не жалуясь на усталость.

– Остаемся на ночь здесь, – я остановилась за пару метров до речного берега, скрытого от нас высокими кустами.

– Еще успеем реку перейти и дальше отправиться, – возразил Костик, отлично видевший то, что я со своим ростом могла только слышать.

– Мостик узкий, идти нужно очень осторожно, а минут через десять, максимум пятнадцать начнет резко темнеть, – возразила я, не поворачиваясь к отряду. – Фонарики и прочая осветительная фигня здесь по-прежнему не работает. Как палатки будете в темноте ставить?

– Не впервой, – согласно поддержал предложение Костика Андрей. – Ведите. Кто знает, что нас завтра ждет.

– На звук идти сможете? – поинтересовалась я, опасаясь, что бойкие парни перевернут носилки с командиром и искупают того в уже достаточно холодной воде.

– Если неспешно и с хорошими инструкциями, то вполне, – развернуто ответил Костик, не обращая внимания на перепуганные взгляды Прокофьева и Хвостика.

Вот уж кто точно оказался не готов к переходу через реку в надвигающейся темноте. Еще и по узкому, хлипкому мостику.

Но возражать решению боевой части отряда они не решились. Просто вздохнули и приготовились к очередному испытанию то ли на ловкость, то ли на внимательность, то ли на выносливость.

– Ну, ладно, – я повернулась к Луншину и хищно улыбнулась. – Готов проверить своих ребят на прочность?

Командир постарался сохранить каменное лицо и достаточно уверенно кивнул.

– Тогда пошли.

Дорога, занимающая от силы три минуты, затянулась на все пятнадцать. Парни передвигались мелкими шажками, максимально близко прижавшись к носилкам и пытаясь хоть что-то разглядеть у себя под ногами. Выходило у них это плохо, а отсутствие нормальных перил регулярно грозило одной из сторон оступиться и нырнуть в темнеющий горный поток.

Оттого передвижение сильно походило на прогулку по минному полю под инструкции далекого диспетчера, наблюдающего за всем из безопасного места. Правда, в нашем случае точность была куда лучше, а погрешностей и вовсе никаких. Своевременное предупреждение о хлипкой доске или давно зияющей дыре заставляло быстро перестраиваться, не теряя равновесия и благополучно перенося носилки без особого крена.

Но даже я устала к тому моменту, когда ноги Хвостика, Андрея и Витьки коснулись противоположного берега. Впрочем, то же самое можно было сказать и обо всем отряде. На удачу мирных на землю спустились легкие сумерки, отчего рассмотреть раскрасневшиеся лица становилось достаточно сложно. Как и взмокшие лбы.

Бойцы справились лучше, их выдавало только глубокое дыхание. Но и их хотелось уже отпустить, освободить от ноши в виде раненного командира. Потому-то, дав им не больше минуты на отдых, я бойко зашагала в сторону:

– Все, передохнули и пошли.

– Куда? – застонал Прокофьев, практически падая на Луншина, тут же получив пару подзатыльников и пинок от жертвы ржавого капкана.

– На привал, – усмехнувшись, пояснила я, даже не остановившись, и ловко нырнула в кусты, точно зная, что за ними прячется отличная поляна.

– Да погоди ты, – громко пробурчал впереди идущий Костик, но на дорожке все же послышались шаги, а после и шуршание.

Бойцы-молодцы уставшие, замученные веселым марш-броском вышли на поляну, оглядывая открывшийся вид.

Хотя смотреть в темноте было особо-то и не на что. Обычная поляна, окруженная с трех сторон кустами и граничащая с мирным речным потоком с четвертой, ничем не выделялась среди кучи таких же по оба берега. Пара сосенок, да толстенная береза создавали отличную тень, закрывая все от тусклого звездного и лунного света. Отличное место для того, чтобы хорошо отдохнуть в абсолютной темноте.