Виктор стоит у стола, опершись рукой о столешницу, и со скучающим выражением лица смотрит на него сверху вниз, внимательно слушая зачитанные вслух выдержки из отчета Кэтрин Пим.

– …таким образом, образец серии Двадцать Шесть под номером Один считается нежизнеспособным и бесполезным с точки зрения общей работы над проектом и подлежит полной утилизации, – заканчивает начальник комплекса Майк Питерс и поднимает взгляд.

– Да, – кивает Франк и разводит руки в стороны. – Упс.

– Мы, по-твоему, в детском саду находимся? – злится Питерс, сверля глазами нерадивого подчиненного. – Десятки миллионов долларов вбуханы в этот проект, а ты мне «упс»? Чем ты вообще тут занимаешься, черт возьми?

– Разрабатываю сверхсекретный военный проект под кодовым названием «сверхсолдат-убийца-монстр» для действующей армии США, что же еще? Да, первая попытка создать новую версию оказалась неудачной. Но я бы не сказал, – Виктор делает паузу и выставляет вверх палец, – что она совсем не принесла нам пользы. Мы многое узнали.

– Что, например?

– Что эмбриону с данным набором генов для развития не подходит искусственная утроба.

– И что? Тебе нужна настоящая?

– Я думал об этом варианте. Такая возможность есть? Что на счет вашей дочери, сэр?

– Побойся Бога, Франк.

– А что? Она – отличный образец. Молодая, здоровая, не рожавшая самка. У вас есть в семье патологии развития или наследственные заболева…

– Франк!

– Второй эмбрион в яйце, – Виктор меняет тон на серьезный. – Еще пара недель, я думаю, и вылупится. Она частично рептилия. Это может сработать.

– Гарантии?

– Нет.

– То есть?

– Совсем никаких.

В кабинете повисает пауза. Питерс встает из-за стола и подходит к окну, заложив руки за спину. Окно наглухо замуровано. Сквозь плотно закрытые жалюзи ни черта не видно, и Виктору до смерти интересно, зачем он вообще подошел к окну. Но тут Питерс отгибает пальцами одну из полосок жалюзи вниз, и яркий дневной свет проникает в помещение.

– Я хочу, – говорит он и на миг замолкает, словно не может решить, стоит ли поднимать эту тему. Но все же договаривает. – Чтобы ты вернулся к двенадцатой серии.

– Ни за что, – тут же отзывается Виктор. Ему для размышлений время ни к чему. И так ясно, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

– Она была самой удачной.

– Нет. Она была слишком агрессивной и неуправляемой.

– Ну так вживил бы ей в мозг чип контроля.

– Для этого нужен мозг. А у этой твари не было мозгов. Только инстинкт все драть и жрать.

– Ну так сделай ее умнее.

– Я делаю ее умнее, – говорит Виктор. – Последняя версия в яйце. Пара недель, Майк. Я многого прошу?

– Я понимаю твои чувства, но у нас здесь работа. Двенадцатая серия – лучшее из всего, что ты сделал за восемь лет. Из того, что сделала Эбигейл. Ты не можешь забросить перспективный проект только потому…

– …что он убил своего создателя? – парирует Франк. – Хочешь и от меня избавиться, да, Майк?

– Еще раз зайдешь в бокс с образцом без защитного костюма и будешь уволен, – сдается Питерс. – Две недели, потом ты возвращаешься к двенадцатой серии или будешь уволен.

– Значит, выбора нет, – разводит руками Виктор. – Как ни посмотри, я в любом случае уволен.

– Да ты до сих пор работаешь здесь только потому, что Кэтрин каждый раз уговаривает меня дать тебе еще один шанс. Или ты закончишь проект, или это сделает Полемос. Нужен выбор? Выбирай. – Выходит из себя Питерс. – И соблюдай субординацию, черт бы тебя побрал.

– Да, сэр, – говорит Виктор и учтиво кланяется. – С вашего позволения.

– Знаешь, Полемос ведь не хуже тебя работает, – злится Питерс, – вот вообще ничуть. И у него есть жизнеспособный образец.