– А что, не похож?

Голова его, и правда, была рыбья. Остальное же – руки, ноги – казалось вполне человеческими.

– А почему ты… вы… на суше?

– Эволюция, – со вздохом проговорил Уа. – Но каждый день я должен засовывать голову в аквариум, чтобы хорошенько отдышаться.

– А люди? Они, что – тут были?

– А как же! Раньше вся планета принадлежала им. Мы тогда жили, как полагается, в воде. В первобытном состоянии… А вы, глазам не верю, пришельцы, небось?

– Да, мы люди с планеты Земля, – гордо проговорил я, приосанившись.

А Легоста вытащил из планшета голограмму галактики и ткнул пальцем в Солнце.

– Мы отсюда, – пояснил он.

– С периферии, значит, – кивая головой, как бы в знак того, что всё про нас понял, промолвил Уа. – А планета ваша, говорите, Песок?

– Земля.

– Ну да, конечно. Как же ещё назвать землю? Только Землёй. Можно бы и «Почвой»…

«Спокойно, спокойно», – проговорил я про себя, не забыв бросить на Мбану (уж больно он бывает горяч), красноречивый взгляд..

– Надеюсь, ты не смеёшься над нами?

Это сказал Фернандес.

– Нет, нет, – торопливо проговорил Уа. – Я так, сам с собой, вслух… Дело в том, что подобное название весьма характерно для людей. Они всегда ухитряются совместить невероятную прямолинейность с самой витиеватой изощрённостью. Это их и губит.

– С чего ты взял? – поинтересовался я. Как-то меня покоробило это «губит».

– О, уж поверьте. Кому, как не мне – жрецу, этого не знать. Ведь у нас в храме хранятся все книги людей. Вся их, так называемая, «мудрость». Извините, я не хочу вас обидеть. Но только людей и погубила эта самая «мудрость». И не только тех, что изначально жили на Воде.

Видя наше недоумение, он уточнил:

– Вода – так люди называли нашу планету. Как видите, тоже незамысловато. А потом… Лет пятьсот назад прилетали другие… тоже люди, – продолжил он, – такие же, как вы, и как наши, но с центра и, что вы думаете? – ничего у них не вышло. Образовали они колонию, ну это у них, то есть у вас, – поправился он, – первейшее дело… А потом опять затеяли свою «мудрость». Начали двигать горами и реками. Переставлять небо и землю, укорачивать время, раздвигать материю. Ну, и доигрались.

– Как, доигрались?

– Исчезли. С сотню их осталось. Не больше. С людьми всегда так. Делают они что-то, делают, а потом – раз! И – нету! Сколько раз уже было тут всяких людей, а всё одним кончалось.

– Ну, ни черта себе! – почти задумчиво проговорил Легоста.

– А вы? – спросил я.

– Ну а мы, видя такие дела, быстренько развились. Отрастили руки-ноги, отбросили хвост, привели в соответствие воздухообмен, ну и ещё кое-чего по мелочам. Так и живём. Одно плохо…

– Что же?

– А то, что и среди нас появляются такие, кто не прочь уподобиться людям.

– И что они?

– Делают что-то, думают. Да – каждый по-своему. Придумывают разных богов, всякие науки. И ещё… некоторые говорят, что те, кто произошёл, скажем, от щуки, должны образовать свою партию, или даже, отгородиться в отдельную страну. Дальше – больше. Социальные вопросы… Речь идёт о неравенстве классов и полов. Акулы хотят прийти к власти, а пескари и ерши обещают поднять бунт. Или, не дай Бог, и того пуще: революцию устроить. Вот так-то… Вы уж летите отсюда, пожалуйста. Ничем хорошим ни для вас, ни для нас это не кончится…

Вот такой разговор вышел у нас с рыбьим жрецом; оставил в душе, честно сказать, тяжёлый осадок. Мне следовало принимать решение. И как можно скорее. Тем более что вечером мы ожидали делегацию водян…

*

В кают-компании весело потрескивал плазмо-камин, настроенный на запах еловых шишек и свежего кофе. Было тепло и уютно. Но расслабляться – увы – мы права не имели.