По ходу изложения солнце по-летнему неторопливо клонилось, и к завершению первой части повествования уже приготовилось нырнуть за ближний лесок.

Суть второго раздела алтайской были сводилась к особенностям змеиной физиологии. Якобы у них, гадин этаких, есть присущая из всего животного мира только им способность некоторым образом оживать. Не то чтобы сразу воскресать, а как бы самореанимироваться.

Вот ее убили вроде бы насовсем, но на куски не разорвали и, что самое существенное – не обезглавили. И тогда она постепенно в течение всего оставшегося светового дня набирает в себе жизненную силу, а на закате – р-раз, и оживает! И может мгновенно сориентироваться и прыгнуть на ближайшее теплокровное существо, а именно на человека, в котором чувствует угрозу.

Осторожный скепсис отдельных слушателей Василий походя отмел. Факт полной неподвижности адского порождения не менее получаса только на наших глазах авторитетно объяснил врожденным коварством и замедлением жизненных процессов. Неверующим было предложено убедиться в наличии о-очень редкого сердцебиения в груди монстра путем аускультации, если по-русски – прослушивания. У нас вон в медпункте и фонендоскоп есть… Желающих почему-то не нашлось. Рассказ продолжался, напряжение нарастало. Курить большинству как-то расхотелось.

…Смертоносного яда к моменту возрождения у нее набирается до х…, гм, в общем, достаточно. Ответственные за это железы в условиях посттравматической гипоксии активизируются, поэтому возможна практически моментальная кончина укушенного. Так что для полной гарантии летального исхода ползучей твари змеиную голову надо обязательно отрубить, желательно до захода солнца. Иначе, не ровен час…

Как бы прислушиваясь напоследок, солнечный круг, ставший к этой минуте зловеще-багровым, вплотную прижался к кромке леса. По двору поползли тени, похолодало, но уходить никто не спешил. Общее внимание было приковано к лежавшему в середине «курилки» длинному телу, причудливо изогнутому в виде латинской буквы «S».

Надо отметить, наш стройотряд состоял исключительно из студентов-медиков. Грубо говоря, никак не лопухов в плане биологических познаний. Многие и до поступления в альма-матер успели прочесть не одну книжку, кроме школьного курса зоологии, в биологических олимпиадах участвовали. И тем не менее слушали, затаив дыхание. Солнышко тем временем потихоньку снижалось-склонялось, да и зашло окончательно…

В каком только качестве не использовались советские сельские школы! Это и кладезь знаний, и основа производственной ориентации. Промежуточные склады, амбары, импровизированные временные гостиницы, пионерлагеря. И многое еще.

Тем жарким летом последней четверти двадцатого века школа в белорусской деревеньке Подворица стала базой для «Гиппократа». Не древнегреческого, а вполне современного. В бревенчатые стены на два летних месяца вселился студенческий строительный отряд с таким гордым названием. Ясно – из мединститута.

Отряды создавались в каждом ВУЗе, да и многие техникумы организовывали свои. Польза для страны очевидная – практически дармовая рабсила на летние месяцы, когда штатные трудяги стремятся в отпуска. Да и занять молодежь, чтобы не шлялась где и как попало, не искала себе приключений на филейные места и не создавала проблем органам внутренних дел.

Вот и разъезжались после летней сессии по разным весям всевозможные «Альфы», «Омеги», «Интегралы», «Эскулапы» и тому подобные ватаги молодых, задорных, в основном не ленивых оболтусов.

Дел сезонным работникам в Союзе сыскивалось великое множество. Это и мелиорация, как в нашем случае, и строительство, и прокладка дорог – шоссейных и железных, и уборка урожая овощей-фруктов, вплоть до солнечной Молдавии и Крыма, даже археологические раскопки (!).