А потом мы сплелись в клубок. Я вдохнул в свои лёгкие все литров восемь воздуха, прижал её губы к своим и мы нырнули на самое дно на десять минут. Я делился с Ланочкой своим воздухом, причём после опустошения моих лёгких, я начал вдыхать её сладкий выдох и насыщать запасённым во мне кислородом, она столько не дышать не могла. А невероятная красотка обхватила своими ручками мою голову и обвила меня ножками. Просто она решила мне доказать, что изучать языки можно по-разному.

Под водой я ощущал в своей голове мягкие лапки, но было как-то не до них – настолько приятно было остальное.

А когда мы вынырнули, я знал ещё 2316 языков. Но не инглиш.

– А из тебя получилась бы неплохая англичанка, и методика инновационная – сострил я – Надо мне будет диссертацию по лингвистике защитить.

Потом мне пришла умная мысль, и между собой мы стали говорить на Общем языке. И стены имеют уши. Вот пусть дешифровщики и потеют, если что.

Ещё Лана объяснила, что языки хранятся в особой области памяти, и пока я учил сотню тысяч слов Общего языка, и она и я проторили дорожку изучения. А в воде, при полном телесном контакте, при поцелуе, при эйфории и при полном доверии людей, один из которых снабжает кислородом другого – наш канал связи достиг огромной ширины, так что передать несколько миллионов слов получилось и за менее чем десять минут.

А на берегу, когда я отблагодарил её за языки, у меня щёлкнуло в голове:

– А ты не забеременеешь? А то шансов избежать зачатия у нас нет. И тогда война станет ещё труднее.

Ланочка негромко мелодично рассмеялась:

– У меня и критических дней настоящих не было ещё. И мне сказала Наставница, что, может быть, и не скоро случатся. Это у многих рас бывает.

– И у кого?

– У тех же вампиров, у драконов, у… – она задумалась.

Я прижал её ручки над её золотистой головкой к траве.

–Признавайся, не бойся – ты вампирша?

Она испугалась, ойкнула и попыталась вырваться. Я продолжил:

– Некромантия, клыки, шашлыки, нет детей долго…

– Нет – пискнула Лана – Вампиры не любят солнечный свет. Не могут жить без крови. Мрачные. Умеют левитировать.

– Ты тоже умеешь левитировать.

– Я совсем немного, а вампиры могут левитировать высоко и далеко.

Она взяла себя в руки и весело закричала:

– Сейчас как нападу, как укушу!

И укусила меня. За руку. Губами. Хотя и зубами бы не прокусила.

Хотя она тут же и просветила меня, как будто догадалась, что я подумал, но вряд ли. Без разрешения она в мозги мои не лазила, и я влезание, конечно, чувствовал. Но, правда, она могла ловить образы, которые я случайно мог передавать – это от близкой духовной и не только духовной связи, как она объяснила недавно.

– И не надейся, что я тебя не прокушу, в твоей броне кожи есть лазейка для меня на случай, если мне придётся тебя лечить, проникая внутрь тела.

– Фигасе. И такое бывает?

– Надеюсь, что не придётся, но бывает что и паразита надо вынуть, и сердце запустить замороженное, и наконечник стрелы вынуть, и кости по кускам собрать, и…

– Хватит – рассмеялся я – А то сейчас придётся тебе мне искусственное дыхание делать.

Она начала делать мне искусственное дыхание будучи прижатой мною к траве…

Вернувшись в лагерь, мы приняли у зайца работу и я дал ему задание ушить пояс джинсов. Пиджак, конечно, мне шёл как Лане… нет, неудачное сравнение, ей всё шло. Не шёл мне пиджак. Но лучше заяц перекроить и перешить и не смог бы. Он и кроил метательным ножом. В общем, длинноухий постарался.

В пиджаке я выглядел не так заметно. Как довольно высокий и очень широкий мужик. Живот заяц сильно не ушивал. Незачем красоту зря показывать.