– Если тебе со мной скучно, может быть, мне проводить тебя домой, чтобы ты смогла наслаждаться своими песенками без меня?

– Ну что ты, Марек, – Саша нежно гладила меня по руке, и ее ладонь выглядела такой крошечной по сравнению с моей собственной. – Мне нужно это. Нужен ритм прогулки. Я так счастлива, когда могу быть и с музыкой, и с тобой одновременно.

– Не помню, чтобы ты была такой уж меломанкой, – не унимался я. – До твоего форума мы прекрасно проводили вместе время без всей этой чепухи.

Уже не в первый раз я заметил, что упоминание о поездке словно причиняет ей боль.

Она вздернула подбородок, словно готовясь дать мне отпор – но промолчала.

Бедная девочка. Кажется, у нее идет сейчас какой-то переломный момент. Я знаю в этом толк – как-никак кинокритики в каждом из моих сценариев именно это и отмечают. «Тщательно выписанный кризис героя» – так они говорят. Я сунул в сумочку Саши пять сотен, когда она отлучилась в туалет. Если я просто предложу ей денег – она откажется, гордячка. А искать подарки для нее у меня нет ни времени, ни желания. Пусть купит себе новое платье. Я был очень доволен этим своим ловким жестом.

Саша.

В тот вечер после встречи с Мареком я пошла на свидание с продавцом и позволила ему напоить себя. А потом – и все остальное. Ничто больше не имело смысла. Мне никогда не удастся по-настоящему сблизиться с Викторией, войти в ее круг. Мой «смоки-айз» выглядел так, словно под каждым глазом мне в пьяной драке поставили по фингалу, мое платье, купленное на распродаже, Рэд Валентино, самое лучшее платье в моем гардеробе, выглядело линялой тряпкой рядом с роскошными нарядами Виктории и ее подруг. Они никогда не возьмут меня в Аспен – ведь мне не в чем там ходить. У меня нет лыжного костюма, обтягивающего и сексапильного, а на лыжах я кататься не умею. Я распугаю всех мужчин.

Утро было отвратительным. Единственное, что я сделала правильно накануне – так это выставила продавца из своего дома сразу же, как все закончилось. Когда он ушел, меня долго и муторно рвало в ванной. Практически без моего участия.

Я проснулась около десяти. О том, чтобы идти в колледж, не могло быть и речи. Я с трудом добрела до ванной и взглянула на себя в зеркало, моля небеса о чуде, о том, чтобы на моей физиономии никак не отразились вчерашние буйства.

Чуда не произошло.

Выглядела я хуже, чем огородное пугало. Багровая физиономия с приплюснутым носом, тусклые, редкие волосы спутались в какой-то немыслимый клубок… Странно, я раньше никогда не замечала, что у меня проблемы с волосами. Просто натягивала шапку и неслась по делам. Глаза опухли, полосы от туши на щеках, на подбородке – везде. И это в таком виде я вчера провожала Тима?

Ноги у меня подкосились, я опустилась на пол и зарыдала.

Я ненавидела себя за то, что переспала с этим парнем. А еще сильнее – за то, что осмелилась думать, что оказываю ему этим огромное одолжение. По правде, это я должна благодарить его за секс – я ничтожество. Убогое, страшное ничтожество.

Я, захлебываясь слезами, вспоминала вчерашний вечер – как надменно кивала в ответ на забавные шуточки Тима, так, словно я гребаная королева и распивать со мной дешевый виски – это великая честь для него, и он за это должен быть мне по гроб жизни благодарен. Вспоминала, как торопливо он бросил меня на кровать сразу же, как я сняла блузку – моя грудь сильно обвисла, когда вес резко пошел на убыль, и поделать с этим я ничего не могла.

Он мне больше никогда не позвонит. Я его не заслуживаю. В панике я нашарила сигареты. Нет, нельзя, нельзя. Черт с ним. Или есть, или курить. Я торопливо чиркнула зажигалкой. Так поступила бы Виктория. Это правильно.