– Попался, голубчик!

Она с трудом подцепила ручку пакета и вытащила его наружу. Пакет был отчего-то очень тяжелым. «Должно быть, бутылки «Миллера» так перевешивают, – решила девушка. – Правда, они маленькие, легкие. Сколько же Васька их выпил, что так тяжело теперь?» Морщась от неприятного запаха, которым успел пропитаться пакет, Ольга поставила его на землю возле контейнера.

Однако телефона там не было. Пустые пивные бутылки были, шуршащая оберточная бумага была, в общем, всякой дряни навалом, кроме сотового. Чертыхаясь, девушка вывалила все содержимое на землю, но и такие, более тщательные, поиски результатов не дали.

– Похоже, телефон был вообще в другом пакете, – пробормотала Ольга. – Сначала мне сказали, что Васька, балбес, перепутал пакеты и засунул весь свой мусор в тот пакет, где лежал мой телефон. Черт, Петька был прав, надо было сразу трубку куда-нибудь сунуть. Стоп, – оборвала она сама себя, – все равно бесполезно размышлять – если бы да кабы… Итак, если этот пакет, в котором я сейчас роюсь, на самом деле был изначально мусорным и лежит здесь, значит, мой пакет, в котором лежит телефон, никто не выкинул и он лежит где-то в доме и меня дожидается. Это что же получается – зря рылась в этом отстойнике?

Девушка разъяренно уставилась на контейнер, словно тот был в чем-то виноват.

– Ах так? Ну они у меня получат!

Захотелось устроить скандал или разбить что-нибудь, а можно и то и другое вместе. Однако запах, идущий от ее собственных волос, заставил ее пересмотреть планы. Природная брезгливость, забытая на время поисков, изменила направление ее движения, и девушка целеустремленно пошла искать баню, расположенную неподалеку от дома.

Темнота окружила ее со всех сторон. Трава была мокрой от вечерней росы. Сверху тоже начало что-то капать. Звезд уже не было видно, небо затянуло тучами, погромыхивал гром. Девушка поежилась – темный сад и сосновые заросли возле дома наводили жуть. Где-то невдалеке завыла собака.

– Черт побери, прости господи! Эта псина уже третью ночь здесь воет, – пробормотала она себе под нос.

Когда Ольга наконец наткнулась на деревянное строение, она обрадованно нырнула в теплую, недавно топленную баню и только тогда чуть успокоилась.

Израсходовав на себя полбутылки ароматного шампуня и три раза намылившись, пока кожа не начала скрипеть, девушка наконец почувствовала себя чистой. Желание скандалить с кем-то смылось вместе с ромашковой пеной. На улице уже вовсю бушевала недолгая летняя гроза – из тех, что свою краткость компенсируют мощью. Казалось, весь мир содрогается от жутких раскатов и электрических вспышек. Дождь хлестал, как безумный. Ольга вытерла волосы полотенцем, потрясла головой, чтобы они слегка подсохли, и спокойно уселась в кресло в предбаннике, листая старый мужской журнал. Рядом была печка, идущее от нее тепло и покой усыпили девушку.

Уже сквозь сон она отметила, что где-то раздается странное – в дождь-то! – попискивание, но, решив, что так пищит водонагреватель в сауне, она расслабленно провалилась в сон.

Петр же стоял на крыльце. С началом дождя он зябко передернул голыми плечами, стянул майку с перил и пошел в тепло. Обстановка в даче полностью соответствовала ее внешнему виду. Старой мебели, которую обычно ссылают в загородные домики, потому что жалко выкинуть, здесь не было вообще. Только вещи экстра-класса. Раздвижные шкафы-купе из амурского бука, толстые ковры, мягкая дутая мебель в современном бесформенном стиле, сенсорная система освещения и, конечно, евроремонт. Петр, вполне спокойно относящийся к эти буржуйским радостям, счел, что дверь вполне можно открыть самому, потянув ее за ручку, а лампочку несложно включить, элементарно нажав на выключатель. Только бесшумно раздвигающиеся при его приближении двери вызвали в нем чувство, похожее на раздражение и зависть. Столько денег вбухать ни на что, зло думал он, лучше бы… Правда, что оказалось бы лучшим применением денег, Петр не смог придумать. Фраз о детях, которые стонут от голода, пока другие – как Алексей Зорин, владелец дачи, – не утруждают себя даже открыванием дверей, Петр и сам терпеть не мог. Если бы у него было столько же денег, он тоже в первую очередь окружил бы себя комфортом и роскошью. Эта мысль вызвала у него еще большее раздражение – нет ничего хуже, когда кому-то другому удается то, о чем ты мечтал…