Это иная тьма. Она кажется интригующей, запретной, соблазнительной. И это меня пугает. Будто я уже на грани продать душу дьяволу.

Но этому не бывать. У меня есть еще возможность выбраться из скверной ситуации. Просто я действовала неверно. Требовала с вызовом, демонстрируя свою силу и непокорность.

А ведь Хасанов этого не любит, я уже поняла. Он упивается своей силой и властью над другими. А что, если нужно не требовать, а просто поговорить? Спокойно объяснить, что я лишь жертва в нечетной игре. Может, тогда он поведет себя иначе?

─ Вы выиграли, господин Хасанов, ─ произношу я покорно.

В темных глазах тут вспыхивает дьявольский огонек похоти и разврата. И внутри я усмехаюсь, предвкушая, как он погаснет. Ведь Хасанов услышал еще не все…

─ Но не я вам проиграла, а мой муж, ─ продолжаю я. ─ Это с ним вы заключили договор. Разве честно что-то спрашивать с меня, а не с него? Разве я заслужила того, чтобы со мной так обращались, пользовались мною? Я ведь женщина, а не вещь. Не его и не ваша.

─ Само собой, ─ выдыхает Хасанов в мои губы, искривленные в злой усмешке. ─ Ты женщина, которую я хочу. А я всегда получаю желаемое.

─ Не в этот раз, ─ мотаю головой. ─ Я не согласна…

─ И в этот тоже, ─ с самоуверенной ухмылкой кивает он в ответ. ─ Я не воспользуюсь тобой, не стану брать силой. Потому что ты отдашься сама, по своей воле, а не из-за договора.

Очерчивает пальцем мой подбородок, а затем касается губ, размыкая их.

Слова Хасанова и его самоуверенность должны сейчас вызывать у меня лишь отторжение, но тело неожиданно дает иной отклик. От его хриплого голоса и прикосновения мурашки бегут по коже, а внизу живота становится неожиданно горячо.

Сама не знаю, как можно ощущать желание к этому жестокому мужчине, да и не хочу в этом разбираться.

Действие алкоголя, реакция на стресс, самовнушение, или проснулся синдром жертвы ─ неважно. Ничто из этого не может быть причиной для потворства Хасанову и его желаниям.

Но как бы то ни было, а мой план не сработал. Не получается просто поговорить и внять к его благородности, которой, очевидно, просто нет.

─ Я никогда и ни за что не отдамся вам, ─ произношу по слогам и добиваю: ─ Вы мне противны! Ненавижу!

─ Жгучая ненависть порождает самую необузданную страсть, ─ произносит он хрипло и крепко стискивает ладонями мою талию, выбивая воздух из легких.

Скользит своими губами по моим, но не целует, а будто дразнит. А я застываю в оцепенении и просто дышать перестаю.

─ Позвольте мне уйти, ─ сдавленно шепчу. ─ Я ничего ведь не сделала. Не хочу участвовать в вашей игре.

─ Зато я этого хочу, ─ произносит повелительным тоном и проводит кончиком языка по моим губам, а пальцем скользит в декольте под бюстгальтер, касается груди. ─ И ты хочешь, птичка. Просто себе еще боишься признаться.

─ Не хочу. Пожалуйста…

─ А твое тело говорит о другом, ─ ухмыляется довольно и стискивает пальцами твердую вершинку.

─ Просто мне…

─ Холодно? ─ усмехается, вздернув бровь. ─ Не смеши меня. Здесь очень тепло. А скоро станет совсем жарко.

─ Страшно, ─ поправляю Хасанова и хватаю его за запястье, с легкостью отстраняя его руку от груди.

Но через мгновение его ладонь опускается на мою промежность. Он комкает ткань платья, пробираясь к трусикам, и хрипло произносит:

─ Проверим, насколько ты мокрая?

В ужасе я со всей силы пихаю Хасанова в грудь. Но наши силы совсем неравны, он даже на миллиметр не отстраняется. Это и так было очевидно, но… Я не могу просто так сдаться.

Дергаюсь в сторону, но Хасанов хватает меня за горло, прижимает к стене. Отодвигает тонкую кружевную ткань трусиков и с легкостью проталкивается пальцами в меня.