Голова раскалывалась.

Ванная была просторной. Кроме ванны, здесь была и душевая кабина. Вопреки ожиданиям, без изобилия флаконов как в «Авалоне». Наверное, Руслан жил здесь один, не разрешая женщинам оставлять вещи, и метить территорию. Закоренелый холостяк. Ему это не нужно. Любая девушка мечтает с ним переспать. Мне очень повезло. Только я счастья не оценила.

Я подошла к зеркалу и взглянула, что осталось от свадебного наряда.

Прическу Руслан растерзал, развалилась почти полностью. Локоны обрамляли лицо, но сзади еще что-то оставалось. Я выпутала из черных волос оставшиеся шпильки и ссыпала на полочку, где лежали бритвенные принадлежности. Первая пометила. Мои вещи будут лежать вперемешку с его на полках.

Я с трудом сглотнула – в горле был болезненный ком.

На запястьях остались следы, постепенно превращающиеся в кровоподтеки. Руки болели, Руслан волок меня грубо, не церемонясь. Так собак таскают за ошейник, или забирают личные вещи. Я сняла перчатки, сморщившись, они упали на пол. Провела ладонями по предплечью и сгибу локтя. Кожа болела. Синяки будут и выше – над локтем, на плечах.

Повернулась спиной: сзади платье порвано. Чулки в стрелках – Руслан крепко сжал мое бедро, когда зацепил кольцом.

На мне ощущался запах его парфюма и виски, оставленных поцелуями.

Стоило вспомнить его губы, жадный рот, как начинало трясти. Со Зверем совсем иначе было, с ним было хорошо.

А здесь еще и шок.

В последнюю очередь я взглянула себе в глаза.

Лицо залито слезами. Тушь почти не потекла, словно визажист знала, что брачную ночь невеста проплачет, и использовала водостойкую. Остальной макияж поплыл. Помада размазана по подбородку жадными поцелуями. В глубине души я знала, что эта ночь так закончится. Подозревала. Руслан не хотел меня отдавать с самого начала. Сразу сказал брату: долг мне, и дочь должника моя тоже. Поэтому в темных глазах не было удивления. Только боль и отчаяние.

До этого я стояла перед зеркалом, когда собиралась на свадьбу. Теперь платье порвано, сорвана фата, я растерзана.

Надо мной не надругались, но все равно грустное зрелище.

Украденная и растерзанная невеста – это тоска и драма.

Если Зверя не станет, я не смогу бороться. Это меня размажет.

Я перерыла шкафчики, но аспирин не нашла.

Сбросила платье и отстегнула чулки. Их надо выбросить. Запасного белья нет, его придется оставить. Но все, что делает меня сексуальной – в мусор. И нужно срочно принять душ.

Смыть с себя запах Руслана и ощущение беспомощности.

Я вернулась, перебрала в шкафу сорочки, искала что-то попроще, но не разобралась, где Руслан хранит футболки. Я вытянула сорочку из шкафа, вдохнула запах – от нее пахло кондиционером для белья. Совсем ненавязчиво, словно сорочка побывала на свежем воздухе.

Это слишком – появляться в его одежде, но оставаться в свадебном платье еще глупее.

Я вернулась в ванную, отрегулировала напор воды в душевой кабине.

Сбросила белье и шагнула под горячий душ. Первым делом умыла лицо – стирала слезы и косметику. Лимонное мыло из дозатора легло в ладонь крепкой, нежной пеной. Я торопливо намылила волосы и тело, ополоснулась. Постоять бы еще под мощными струями, они колотили по спине, выгоняя из мышц озноб и усталость, но, если Руслан неожиданно вернется, я не хочу предстать перед ним голой… Вряд ли удастся убедить его остановиться снова.

Я выбралась из душевой кабины, неуверенно наступив на шероховатую теплую плитку.

Выключила воду, и прислушалась.

Показалось, в квартире кто-то есть, но это просто глюки. Пентхаус слишком большой, здесь в каждом углу свои шорохи.

Вытерла волосы, тело, и надела свадебное белье. С сорочкой Руслана оно смотрелось достаточно органично. И то, и другое – белое. И… если бы я пришла сюда добровольно, так бы эта ночь и закончилась. Я вышла в прохладную гостиную. Коже, разогретой горячим душем, стало холодно. Босой удавалось ходить бесшумно.