– Кончай базар, уходим, – крикнул Марат из прихожей.

Эвелина затушила свою сигарету, и мы вышли вслед за парнями. Радик, хотя и сменил свои треники на джинсы, выглядел преотвратно, и от него по-прежнему несло перегаром.

– Эй, ты не можешь вести машину в поддатом состоянии, – сказал Марат Радику, который, пытаясь открыть дверцу, едва не упал.

– Заткнись, ты мне кто – папаша? – огрызнулся Радик. Вставить ключ в дверной замок было для него непосильной проблемой.

– Короче, я поведу. – Марат отнял у Радика ключи и оттолкнул его в сторону.

Тот потерял равновесие и рухнул на асфальт.

– Эй, телки, помогите втащить его в машину, – прикрикнул на нас Марат. – Протрезвится, пока доедем.

Мы с Эвелиной взяли Радика под руки и с большим трудом втиснули его на переднее сиденье. Потом мы бросили наши вещи в багажник и поехали. По рассказам Сергея, от Минска до Лиды было не больше двадцати километров, но мы ехали около трех часов, которые показались мне вечностью. Я все время думала о том, что произойдет, если меня обнаружат пограничники. Наверняка попаду в тюрьму. В лучшем случае меня вышлют обратно. А Марат и Радик поедут дальше. Обратно в Питер они меня не повезут. Было бы глупо полагать, что они это сделают.

Эвелина сидела рядом со мной и спала.

Марат гнал по шоссе как бешеный, обгоняя одну машину за другой. Мы остановились только один раз, чтобы заправиться. Наконец, миновав Лиду, наша машина подъехала к границе. Марат толкнул Радика в бок, чтобы тот проснулся, и повернулся ко мне.

– Твой паспорт.

– Какой паспорт? – удивилась я.

– Дай мне твой паспорт! – сказал Марат сердито.

– Зачем?

– Я пойду с ним к пограничникам.

– Я и сама могу пойти.

– Твою мать, ты совсем сдурела! – заорал он. – У тебя виза есть?

– Нет, – ответила я. – Визы у меня нет.

– Так какого хрена…

Я вытащила паспорт из заднего кармана, все еще сомневаясь, давать или не давать, но Марат грубо выхватил его из моих рук.

– А ты, – сказал он проснувшейся Эвелине, – спрячь ее за своими долбаными тряпками.

Небрежно сунув мой паспорт в карман куртки, он вышел из машины. Последнее, что я увидела, – как он твердым шагом направляется к пограничной будке. Эвелина заставила меня втиснуться между сиденьями и положила на меня сверху свои вещи. Я закрыла глаза и постаралась дышать ровно. Пока я лежала под вещами Эвелины, меня мучила одна мысль: зачем Марат забрал мой паспорт, если они меня спрятали? Это как-то не состыковывалось с ситуацией и настораживало меня.

Сколько я пролежала так, не знаю – может, полчаса, может, побольше, но наконец я услышала голос Марата и выглянула из-под барахла:

– Могу я теперь сесть?

– Лежать! – взревел он. – Мы, блин, скоро подъедем к литовской границе!

Съежившись, я поспешно набросала на себя вещи Эвелины.

Машина снова остановилась, и Марат вышел. Я боялась пошевелиться. Мои руки и ноги затекли, болела спина. Все тело ныло, и я с трудом удерживалась от слез. Зачем только я согласилась на эту авантюру? Они сделали меня преступницей! Преступницей! Это хуже, чем наркоманкой!

– Стольник – и никаких проблем! – Как сквозь вату долетел до меня голос Марата.

– Этот хрен, должно быть, купается в капусте, – зацокал Радик. – Сколько мы уже переправили в Литву!

– И не только мы, есть и другие, – отозвался Марат.

– Надо бы и мне устроиться на КПП, – засмеялся Радик. – В Европе будет тесно от новых граждан, а в моих карманах – от баксов.

– Мы и так неплохо капусту рубим, – довольно сказал Марат. – Только бы наши шлюшки работали получше. Ты как, Эвелина?

– Заткнись, – услышала я голос Эвелины.

Нетрудно было понять, почему она ругается. Не всякому понравится, когда тебя то и дело называют проституткой. Я бы тоже оскорбилась.