Рей прижалась спиной к двери, готовая в любой момент начать ломиться наружу, но хозяин удивительно гостеприимным движением руки пригласил ее сесть в кресло напротив массивного стола из благородного дерева. Пока Рей разглаживала на кресле складки платья, пытаясь хоть как-то отвлечься от нараставшего волнения, мужчина налил из стеклянного графина в стакан золотистой жидкости и поставил перед ней. Рей недоверчиво взяла бокал и понюхала напиток. Запах был ей незнаком.

– Выпей, тебе станет легче, – прокомментировал магистр, и Рей вздрогнула от звука голоса, искаженного маской. Из коридора этот человек звучал совершенно иначе.

– Что это? – принялась препираться Рей, но вовремя вспомнила, в каком незавидном положении находится и без того. Напиток обжег горло, но в груди после него разлилось приятное тепло. Даже руки стали меньше дрожать. Рей опомнилась, оказавшись в ловушке, но было поздно, – это алкоголь! Мне нельзя…

– Убивать людей тоже нельзя, – откликнулся хозяин, и девушке почудились насмешливые нотки в его голосе, – это твое первое убийство?

– Я не знаю, – пролепетала она первое, что пришло в голову, и тут же страшно на себя разозлилась: могла бы придерживаться изначальной версии, не вдаваясь во все эти запутанные подробности. Зачем ее господину слушать о том, что она потеряла память и ничего не знает о своей жизни до приюта Маз? Вряд ли это выставляет ее в лучшем свете. Да и о каком лучшем свете может идти речь…

Она так разволновалась, что не заметила, как бокал перед ней снова оказался полным. Рей сочла это знаком судьбы и в этот раз уже без сомнений осушила его содержимое. Действительно, ей стало легче. Бешено скачущие мысли угомонились, и в голове воцарилась блаженная пустота. Легким стал и язык, окончательно взбунтовавшийся против своей хозяйки.

– Почему вы послали ко мне другого человека? – вдруг спросила она.

– Мое воспитание не позволяет мне брать женщину против ее воли.

Рей фыркнула и сама потянулась к графину, но хозяин отодвинул его подальше, ясно давая ей понять, что гостеприимством в ее положении злоупотреблять не стоит.

– А перекладывать ответственность на чужие плечи позволяет? – гаркнула она.

Из-под прочного материала маски донесся приглушенный смех. Рей поежилась, потому что ждала какой угодно реакции на невольно оброненные слова, которые она теперь мечтала затолкать себе обратно в глотку, но не такой.

– Ты мне нравишься, – удивительно добродушно для своего жуткого вида заключил командор Рен, – поэтому мы могли бы с тобой договориться.

– Я должна дать письменное согласие на…

– Нет, – оборвал ее мужчина и хрустнул костяшками длинных пальцев над столом, разминая их, – ведь мы оба не хотим принимать участие в церемонии.

Теперь Рей не могла оторвать взгляда от его рук, потому что сейчас на них не было перчаток и алебастровая белизна кожи словно светилась в полумраке. Кисти хозяина были слишком утонченными для убийцы, хотя в пальцах и чувствовалась жесткость. В любом случае – там, под маской и черными одеяниями обычный человек, а не сверхестественное чудовище.

Запоздало она осознала смысл последних сказанных командором слов – «Мы оба не хотим принимать участие в церемонии». Как будто она вообще имела право голоса в этом вопросе. Серьезно? Какое ему вообще дело до того, чего хочет жалкая, несчастная служанка? Она же, черт возьми, ходячий набор репродуктивных функций, лоно для будущего Галаада. Лону не нужна индивидуальность. Лоно не может хотеть ничего другого, кроме как породить новое пушечное мясо для алчущей пасти отечества.

– Однако, все не так просто, – выдержав паузу, снова заговорил командор, – мы можем поплатиться головой, если кто-то узнает. Ты умеешь хранить язык за зубами? Или побежишь докладывать?