Поскольку осуществление любого гражданского права находится в прямой зависимости от действий или бездействий противоположного лица или лиц (второй стороны правоотношения), то в случае невыполнения им или ими своих юридических обязанностей необходимо принудить их к этому, о добровольности речь уже не идет. Принудить же контрагента своими собственными силами невозможно – иначе бы вопрос о защите не встал, а дело ограничилось бы реализацией. По этой причине самозащита права также не может быть признана способом защиты.

Б.Д. Завидов и О.Б. Гусев отмечают: «Под защитой понимается комплексная система мер, применяемых для обеспечения свободной и надлежащей реализации субъективных прав, включая судебную защиту, законодательные, экономические, организационно – технические и другие средства и мероприятия, а также самозащиту гражданских прав»^>[74].

Однако самозащита права, которую часто называют в качестве второго, после государственного, способа защиты, не может рассматриваться как альтернатива судебной защите, а значит, и как самостоятельный, «полноценный» способ защиты.

Самозащита не всегда приводит к осуществлению права, в отличие от государственной защиты, которая имеет такую цель, и альтернативной (частной) защиты, результат которой признается государством и на него может быть выдан исполнительный лист. Помимо этого, самозащита осуществляется в одностороннем порядке, вне самостоятельной процессуальной формы.

Полагаю, что защита гражданского права всегда сопряжена с необходимостью обращения к третьему лицу, причем такому лицу, которое обладает возможностью принудить правообязанного субъекта силой к надлежащему выполнению им своих правовых обязанностей. Это другой важнейший признак правовой защиты. Единственным таким властным, «сильным» субъектом является только государство в лице своих органов. Помимо этого, как уже говорилось, любое право потому и является именно «правом», что оно гарантировано, и гарантирует осуществление права государство, для чего и создаются органы «исполнительной» власти.

Поэтому защита права прежде всего – это разновидность государственной деятельности. Осуществляют эту деятельность компетентные государственные органы – суд, что прямо закреплено в тексте ст. 2 ГПК РФ: «Задачами гражданского судопроизводства являются правильное и своевременное рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений». АПК РФ содержит аналогичную норму.

Однако сказанное не означает, что защита права исчерпывается одной государственной деятельностью.

В ст. 11 ГК РФ закреплено, что защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, суд, арбитражный суд или третейский суд. Защита гражданских прав в административном порядке осуществляется лишь в случаях, предусмотренных законом. Решение, принятое в административном порядке, может быть оспорено в суде.

Положение ст. 11 ГК РФ очень важно прежде всего потому, что оно прямо указывает на возможность НЕгосударственной, частноправовой защиты субъективного гражданского права, как бы «уравнивая» суд, арбитражный суд и третейский суд.

Эта норма была подвергнута активной критике со стороны большого числа ученых, которые указывали на то, что третейские суды не входят в судебную систему Российской Федерации, не осуществляют правосудие и не могут поэтому быть названы в статье «Судебная защита гражданских прав». Однако думаю, что основная ценность ст. 11 ГК РФ заключается в том, что она демонстрирует сам факт признания государством решений третейских судов в качестве оснований для принудительного осуществления субъективных гражданских прав. Это конституирует второй легальный способ защиты субъективных гражданских прав – частноправовой, или альтернативный. И это очень важно.