– Ай-а-а-яй!

Падая, Байдак сбил с ног с ног Петеньку. Оба скатились по ступенькам в дыру у двери и барахтались, мешая друг другу подняться. Вербицкий сунул папку за ремень джинсов, подхватил выпавший из руки Байдака телефон и наугад пнул ногой в дергающуюся биомассу эсэнэсовцев.

– Лежать, твари!

Дел он наворотил предостаточно. Оставалось только быстро решить, как унести свою многогрешную задницу. Судя по яростным выкрикам капрала Байдака, он не собирался оставлять Марата в живых.

Вербицкий лихорадочно осматривался. Видел удивленные лица пассажиров. Привлеченные шумом, они привстали и смотрели на тамбур бараньими глазами.

Вот оно! Его спасением была ручка стоп-крана. Марат рванулся к ручке, с хрустом сорвал проволоку с пломбой. Рывок. От пронзительного визга тормозов заложило уши. Состав резко остановился. Сейчас должна была открыться дверь. Ну же! Секунда. Еще одна. Чертова дверь не собиралась его выпускать! Вербицкий оглянулся. Байдаку удалось встать. Барахтаясь в объятиях Пети, он потерял свой берет. На бритой голове поблескивали капельки пота и внушительная царапина – от темени до уха. Одной рукой Байдак опирался о пол, а во вторую вытянул в сторону Марата. Пистолет! Черный зрачок ствола прыгал. Пока Байдак не мог выстрелить прицельно, но амплитуда подпрыгиваний неумолимо уменьшалась.

И тут раздалось шипение. Для Вербицкого оно прозвучало как трубный зов. Двери открывались. Есть все-таки Бог на свете! Марат рванулся вперед. За спиной прогрохотал выстрел. Тамбур наполнился запахом порохового газа. Стекло покрылось паутиной трещин и взорвалось осколками. Один из них вспорол кожу на лбу Вербицкого. Резкая вспышка боли ускорила реакцию. Как только дверь открылась, Марат прыгнул в темноту. Земля ударила по ногам с такой силой, что он не смог удержать равновесия. Покатился по какому-то склону. Движение остановил бетонный столбик, встретившийся с головой Марата. Боли он не почувствовал. Просто перед глазами заплясали разноцветные огоньки. Прогремел второй выстрел. Вслед за ним – ругательства Байдака. Яростный писк Петеньки. Марат встал на корточки. Прополз таким манером метров десять. Выпрямился. Смахнул ладонью заливавшую глаза кровь и бросился бежать. За спиной слышался топот сапог. Преследователи были совсем близко. Байдак и Петя не собирались оставлять нарушителя стабильности в покое.

Завели моду в живых людей палить! Марат бежал по ржаному полю, рассекая ряды колосьев, как корабль морские волны. Зачем-то петлял. Потом понял, что погоню таким дурацким способом со следа не сбить. Помчался по прямой и вскоре был вознагражден за это смелое решение – оказался на узкой асфальтовой дорожке, пересекавшей поле. То, что доктор прописал. Вербицкому было жизненно важно отдохнуть и привести обувь в порядок. Он давно не подвергал организм столь изнурительной нагрузке. Сердце готово было выскочить из груди, легкие горели, будто он вдыхал не воздух, а раскаленную лаву. Ноги тоже не годились для бега на длинные дистанции. Голени саднили так, словно по ним прошлись крупнозернистой наждачной бумагой.

Марат плюхнулся на асфальт. Одну за другой снял кроссовки. Так вот почему он решил, что в обувь набилась колючая проволока! Не проволока вовсе, а колосья. Правда, слишком жесткие для ржи. При свете бледнеющей луны Вербицкий рассмотрел колосья. Толстый, неохотно гнущийся стебель. Листья с острыми, как лезвие бритвы кромками. И собственно колос. Приплюснутый, с микроскопическими зернами. Эту рожь явно перекормили какой-то химической дрянью. Она не вызывала естественного желания растереть колосок и попробовать зерна на вкус. Скорее всего, не годилась даже на солому.