Когда мы вернулись в квартиру, в ней стоял лютый холод. На такие площади миниатюрного калорифера явно было мало. Ха! Да нам-то что! Ярые поклонницы домашнего уюта, мы захватили с собой пару шерстяных одеял. Друзья крутили пальцем у виска, когда мы укладывали их в чемодан, – посмотрим теперь, кто из нас прав.

Сабрина направилась в свою комнатку у дальнего конца самопальной стены. Портьеры были плотными, но она сказала, что и так сойдет. Рассмеявшись, мы пытались протиснуться между кроватью и стеной, да не тут-то было. Хотели было обойти кровать с моей стороны – с тем же успехом.

Тогда мы раскрыли чемоданы и достали пижамы. В сумке Сабрины лежали несколько шоколадных батончиков, которые мы и слопали на большом диване перед выключенным телевизором. Пора было начать привыкать к новому месту. Мы постановили считать квартирку превосходной. Если забыть о голубином соседстве, то чуточку тепла, любви, несколько ароматных свечей – и она станет нашим домом. Нашим милым домом.

Мы просидели еще с час, и в восемь разошлись по своим углам. Пожелали друг другу спокойной ночи. Я едва успела добраться до постели, как меня сморил сон.

Через несколько часов меня растолкала Сабрина.

– Мама, подвинься. Я буду спать здесь, – напугала она меня спросонок.

– Что вдруг? – спросила я сквозь сон.

– Я сплю у ледяной стены, подо мной бар, на улице орут пьяные. Не заснуть.

Я так крепко спала, что просто перевернулась и пробормотала:

– Залезай, залезай. И принеси одеяло. Я тоже замерзла.

Через две минуты мы обе крепко спали, обнявшись в отчаянной попытке согреться.

Утром мы поднялись с рассветом. Сабрина пошла в душ, а я начала распаковывать чемоданы. Я смотрела на шкафчики и недоумевала: как распихать эту гору вещей по таким крохотным ящичкам?

Тут раздался крик.

– Что случилось? – я бегом бросилась в ванную. Сабрина съежилась на полу.

– Почему ты сидишь внизу? Ты подождала, пока пойдет горячая вода?

– Подождала я, подождала – шампунь ел ей глаза. – Только что текла горячая. А потом хоп – и ледяная. А на полу я сижу потому, что лейка слишком низко.

Тут до меня дошло. Я увидела, как ее корежит под ледяной струей из лейки, рассчитанной на ребенка. И не удержалась от смеха.

– Плюнь, Горошинка. Представь, что ты в детском лагере и играешь в игру кто быстрее смоет с себя мыло.

– Черт! – вспылила она зажмурившись. – Какое паскудство. Где горячая вода?

Взглянув наверх, я увидела самый маленький в мире водонагреватель. Он вполне соответствовал лилипутской обстановке в квартире.

– Бобик сдох, – сказала я.

Лихорадочно смыв с себя мыло, Сабрина пулей вылетела из душа. Ее трясло от холода. Она подхватила полотенце:

– Ничего так день начинается!

Я только головой покачала:

– Мы больше не в Канзасе, моя дорогая.

Через двадцать минут мы оделись, горя желанием исследовать этот район. Первым пунктом в повестке дня значились поиски кафе и завтрак. Хотелось есть.

Руководствуясь навигатором в айфоне, Сабрина привела меня в кафе за углом, в паре кварталов от дома на пути к Сакре-Кёр. Всего-то пять минут пешком, и из нищего эмигрантского квартала мы перенеслись в старомодную и обаятельную Прекрасную эпоху.

Возле кафе на улице Лепик мы заметили несколько столиков, за которыми сидели мужчины в длинных темных пальто и шарфах, элегантно обернутых вокруг шеи. Они курили и прихлебывали эспрессо. Читали газеты, болтали, наблюдали за происходящим вокруг. Казалось, холод был им нипочем.

Нас же холод пробирал до костей, так что мы не присоединились к ним, а вошли внутрь и уселись на красный кожаный диван у окна. Стены были увешаны зеркалами в золоченых рамах, расписанными от руки панелями и затейливыми канделябрами. Вокруг столики, в дальнем углу – длинная блестящая металлом барная стойка. За ней стоял бариста и, не прерывая разговора с собравшимися вокруг него господами, принимал заказы на кофе. Прямо как в кино.