Илья встретился с ним взглядом и молча кивнул. Коджин, открыв глаза и глубоко вдохнув, поднялся с асфальта:

– Конечно, ярл. – на его лице возникла едва заметная улыбка, словно он уже понимал что может предстоять им в ближайшем будущем.

Хайнрих поднялся со своего спального места, где лежал до этого в полудреме, и направился следом за устремившемся к выходу на улицу Бьорном. Мужчины шагали молча, спокойно и размеренно – со стороны любой наблюдатель мог бы поклясться, что все было в порядке.

Однако, это было отнюдь не так.

* * *

Леонард устало потер лицо ладонью и тяжело вздохнул. Уже несколько дней подряд он работал больше обычного – и не по причине собственной увлеченности, а из-за необходимости и страха.

Он прекрасно понимал, что полковник Уолкер не сможет долго ждать результатов – как в плане сыворотки, так и на счет пленных. И если мужчину – Андрея – полковник приказал пока не трогать, то женщину следовало изучить досконально. Полковник выразил особый интерес в том, чтобы ученые смогли узнать не повлияла ли как-то жизнь на поверхности на способность Марьяны иметь детей, так как именно это и понадобиться в будущем, чтобы жители бункера могли снова жить под солнцем.

Доктор Кулагин так же знал, что Марьяна не позволит им проводить какие-либо осмотры подобного плана, но заставить себя действовать с ней жестче он не мог. Он уже однажды поступился со своими принципами в отношении такого же обычного человека – пусть и с необычайными способностями к регенерации. И к чему это привело? Р-113 потерял человеческий облик и стал невосприимчивым к внешним раздражителям, да и его способности, казалось бы, медленно, но верно, иссякали.

Долго тянуть с осмотром пленной женщины Кулагин не мог. Военные, приставленные к лаборатории для надзора за пленными и проводившейся работой, были тем напоминанием, которое было достаточно ясным. И Леонард осознавал, что если Марьяна не будет сотрудничать добровольно, то военные попросту скрутят ее и потребуют, чтобы Кулагин произвел все, что потребуется – даже если придется вскрыть женщину на операционном столе.

Доводить до этого Леонард не хотел, но так же не знал как можно было помочь пленным.

– Леонард? – внезапно раздавшийся позади него голос перепугал его, заставив дернуться и уронить на пол бумаги.

Обернувшись к причине своего испуга, мужчина увидел Элену, щеки которой порозовели. Женщина торопливо нагнулась, чтобы поднять оброненные записи.

– Прости меня, Лео. – виновато сказала Элена. – Я не собиралась тебя пугать.

Кулагин выдохнул и покачал головой:

– Это ты меня прости, Элена. Я… задумался. И чертовски устал.

Доктор Сальвадор протянула ему стопку собранных бумаг и вновь улыбнулась:

– Может, стоит отдохнуть немного?

Ученый бросил взгляд в сторону откровенно скучающих военных, сидевших у входа в отсек с камерами:

– Полковник требует результатов, Элена…

– Да к черту его. Уставший ты вряд ли сможешь предоставить ему результаты. – наклонила голову на бок женщина. – Иди, поспи немного.

Кулагин спорить не стал. Кратко кивнув ей, он тяжело поднялся из-за стола и направился восвояси, надеясь лишь на то, что успеет добраться до своей жилой комнаты и не задремать где-то по пути.

Элена же положила бумаги на стол и задумалась. Одной ей не дадут нанести визит к Марьяне, но женщина ее заинтересовала. Что-то в том, как она держалась было странным – то ли она уже не раз подвергалась подобному заключению, то ли уже знала как сбежать и лишь ждала подходящего момента.

Ученая не винила воительницу за желание сбежать. В конце концов, полковник Уолкер поступил очень подло, схватив их – да еще и во время мирных переговоров – для своих личных целей. Что он планировал – Элена не знала. Да и не хотела знать, подозревая, что военный, как всегда, жаждал власти. С ним и раньше не было приятно вести дела, а уж теперь он стал и вовсе невыносимым.