Можно написать тысячи разговорников и словарей, но по ним человек никогда не научится говорить. Надо думать на том языке, который изучаешь. Но с феллаи была небольшая проблема: думать на их языке было не сложно, намного сложнее было думать, как они. Надо было знать, что они считают смешным, а что грустным, что считают святым, а что подлым. Задачка не из лёгких, но сдаётся мне, что «под дулом пистолета» можно сделать и не такое.

В результате я понял, что никто без веской причины меня не убьет. Еще мне стало ясно, что выяснение моей божественности – процесс трудоемкий, и может затянуться на годы. Опрометчивых решений феллаи не принимали: лучше затратить время, чем совершить непоправимую ошибку. Отрезанную голову обратно не приставишь, сделанного – не вернешь назад. Ошибки невозможно исправить, но их можно не допустить…

Самое страшное, что меня могло ожидать, это вызов на «смертельный поединок». Если кто-то из феллаи решится рискнуть своей жизнью и проверить, таким образом, моё происхождение.

Но принцип подобной проверки соответствовал какому-то древнему закону ом-Тал, по которому все требуется подвергать испытанию. А к закону этому не прибегали вот уже несколько сотен лет. Странным покажется, если кто-то вспомнит этот забытый закон, поскольку сохранился он, наверное, лишь в памяти шаманов.

Да и тогда придется поднять и более древние законы. А их разбирательство и применимость к моему конкретному случаю могут растянуться уже не на годы, на сотни лет. Так долго жить я не собирался, да и боюсь, наскучит долгая жизнь.

С другой стороны, мое божественное происхождение могло подтвердить «чудо», то есть «действие, вызванное миром духов или богами». Надеяться на чудо, с моей точки зрения, можно и даже нужно. При этом на богов надейся, да сам не плошай.

Поэтому я начал потихоньку действовать, стараясь никуда не вмешиваться, но при этом постичь, кто, чем дышит.

Несмотря на сопротивление Альвы, я все же стал выходить на прогулки. Я заметил, что на ее психику сильно давит мое «божественное» происхождение. Стоило мне проявить категоричность, как она сразу отступала. Из учительницы и наставницы она медленно превращалась в советницу. И в скором времени уже не прекословила моим решениям, – только советовала и предупреждала. Свое решение я мотивировал изучением языка, но дал понять, что осуществлю его в любом случае, с ее помощью, или без нее. Гуляя по поселению, я старался не мельтешить и ни во что не вмешиваться. Просто ходил и смотрел, как живет это племя, свой глазок – смотрок.

Деревня феллаи была не большая – двадцать пять домов. В ее центре располагалась небольшая площадь и огромный, выложенный камнем очаг. И площадь, и очаг использовали по праздникам и во время религиозных церемоний.

Само поселение, как и каждый дом в отдельности, было сориентировано строго по сторонам света. Деревню окружал высокий бревенчатый частокол. В северной части поселения находился «дом воинов», в котором проживали все неженатые мужчины. В южном конце находились единственные ворота. Храм Киштеару располагался в восточной стороне, а в западной стояли склады провизии и припасов, а также ремесленные мастерские. Дома образовывали одну большую улицу, от ворот и до «дома воинов». Внутри поселения находилось три колодца.

Однажды на прогулке меня заметил верховный вождь, тот, что произносил приветственную речь. Сказать открыто ничего не сказал, но приставил ко мне двух конвоиров. Для охраны.

Это уж совсем развязало мне руки, чего он никак не ожидал: я стал покидать пределы деревни и обследовать местность.