Уилл, шагая рядом с Брук, прошел по широкому и пустому холлу с каменным полом и светлыми сосновыми панелями к двери, около которой висела табличка: СТАРОСТА ГРИНВУД-ХОЛЛА. Брук открыла дверь и указала на стол, стоявший у стены в квадратной комнате со стенами, забранными деревянными панелями.
– Клади свою сумку сюда, – сказала она. – И встань рядом.
Лайл Огилви
Немного озадаченный, Уилл сделал так, как было сказано. Брук постучала в другую дверь и встала рядом с ним. Через несколько секунд в комнату вошел высокий молодой человек с покатыми плечами, в синем блейзере с гербом Центра на кармане и с виндзорским галстуком школьных цветов. Он аккуратно и бесшумно закрыл за собой дверь. На нем были тяжелые черные полуботинки большого размера. Похоже, он страдал плоскостопием и выворачивал ступни в стороны при ходьбе. На его необычно удлиненной голове маслянисто-черные волосы лежали, как шлем. Казалось, он каждое утро гладит их утюгом. Невероятно густые брови и тяжелая нижняя челюсть создавали такое впечатление, что остальные черты его лица с трудом втиснуты между ними. Единственным цветом помимо невероятной бледности были только серо-зеленые круги под глазами. Он непрерывно шмыгал носом, сражаясь то ли с аллергией, то ли с гайморитом. На вид ему было лет восемнадцать.
– Уилл Вест, Лайл Огилви, – представила их друг другу Брук и добавила: – Староста Гринвуд-Холла.
Огилви острыми черными глазами осмотрел Уилла с ног до головы. Его взгляд выдавал недюжинный ум. Затем он сделал два небольших шага вперед и протянул Уиллу влажную ладонь. Рукопожатие он сопроводил дежурной улыбкой. В Лайле, в его сутулости и завуалированной бдительности было что-то, отчего он показался Уиллу похожим на сотрудника похоронного бюро или большого грифа. Когда Лайл шагнул к Уиллу, Брук немного отступила назад. Похоже, она его побаивалась.
– Так приятно, что ты теперь среди нас, – сказал Лайл.
Его голос прозвучал на удивление пискляво для парня такого роста. Говорил Лайл с аристократическим акцентом, близким к британскому – так разговаривали одетые во фраки актеры в старых кинофильмах. Наружно его тон оставался учтивым, но наполовину скрываемая усмешка показывала, что он считает Уилла ниже себя.
– Я тоже рад, – ответил Уилл. – А что такое «староста»?
Его вопрос, похоже, позабавил Лайла.
– В общежитиях существуют правила. Придумываю их не я, но я обязан следить за тем, чтобы они выполнялись. Порой я делаю это без особой охоты, но всегда, позволь тебя заверить, самым скрупулезным образом.
Он наклонился к столу и открыл «молнию» на сумке Уилла. Уилл хотел было остановить Лайла, но вовремя заметил предупреждающий взгляд Брук.
– Ты мог бы начать с того, что отдашь мне свой сотовый телефон и лэптоп, – сказал Лайл.
– Зачем?
– Школьная политика, – ответил Лайл. – Эти вещи в кампусе не разрешены.
– Запрещены телефоны, эсэмэски и Интернет? – спросил Уилл, обращаясь к Брук и Лайлу одновременно.
Брук едва заметно кивнула.
– Мне хотелось бы узнать причину.
– В Центре поощряется общение учащихся более традиционными методами, – терпеливо разъяснил Лайл. – Здесь в ходу забытое искусство разговоров лицом к лицу и письменные послания. В случае необходимости можно прибегнуть к стационарным телефонам, которые весьма удобно размещены в зданиях Центра.
Он указал на старорежимный черный телефон, стоящий на тумбочке в углу. Похоже, он там пылился года с тысяча девятьсот шестидесятого.
– Только без обид… но это просто безумие какое-то.
– Когда к нам попадают впервые, всем так кажется.
Лайл протянул руку ладонью вверх. Он ни капельки не шутил. Он хотел получить технику Уилла. Немедленно.