«Какая глухая и глубокая ночь», – думал он. Наконец Владик выбрался на гору. «Странная гора», – подумал он и, подняв глаза к небу, ахнул: усеянное звездами, оно смотрело на него, являя ему целую гамму мерцания и блеска. Владик протянул руку, ему казалось, что вот-вот он коснется ею края неба. И он действительно прикоснулся, звезды рекой потекли в руку, грудь, тело… душу.

Ночной звездопад разрывал его ум, сознание, он видел, как несколько миров сливаются в один, будто узоры в калейдоскопе, и снова растекаются по звездам. Широко открыв глаза и душу, Владислав воспринимал новый мир.

Свежие ощущения наполняли его, размывая обычное видение. Вдруг из звезд вынырнула огромная птица, такой он никогда не видел. Непривычно большие крылья, сверху темные, а снизу белые. На миг ему показалось, что у птицы голова женщины…

– Кто ты? – спросил Владик, когда птица приблизилась к нему. Та взмахнула крыльями, покружила вокруг, разрывая миры между звездами, и он, засмотревшись в пространство между крыльями, утонул в тех мирах. Мелькал свет, лились то тепло, то холод, то страх, то любовь. Все известные и даже неизвестные ему чувства бурлили в теле, душе, сердце. Вдруг, будто отдельные души, ожили все страхи, которые жили в нем до сих пор.

От этого ужаса его сознание разрывалось… А птица все кружила и кружила. Он ни о чем не думал, лежал навзничь и смотрел, каждая мысль приносила невыносимую боль, в его глазах отражалось небо, звезды и птица… Еще немного покружив над мальчиком, она села на землю.

Владислав хотел подняться, но не смог. Ни тело, ни глаза не слушались. Он видел лишь то, что было прямо перед его глазами. Птица осторожно приблизилась к нему, закурлыкала как-то печально-печально, так, что по телу мальчика пошла волна, и наклонилась над ним. Владислав увидел ее глаза. В них не было ни любви, ни ненависти, лишь покой… Они смотрели в глаза друг другу до тех пор, пока он не потерял сознание… Сколько времени прошло?..

Придя в себя, мальчик увидел снова те же звезды, но уже такие далекие, что ни рукой не достать, ни мысленным взором. Рядом сидел Зоран, задумчиво смотрел в небо. Владислав поднялся и присел.

– Зоран, кто эта птица? – спросил он сокола взволнованно.

Тот, не отрывая взгляда от неба, тихо молвил:

– Карна, парень, Карна…

– Я что-то не то делал, Зоран? Почему так встреча прошла? Что вообще происходило? Зоран, скажи мне что-нибудь! – тревожился мальчик.

Зоран повернулся и ответил:

– Не знаю, почему так встреча прошла, я хотел по-другому, но твоя душа и Великая Карна имеют свои договоренности. Видишь, она оставила тебе свое перо. Прислушайся к себе, может, что-то и в душе есть новое.

Владислав притих и начал вслушиваться в себя.

– Не знаю, – спустя некоторое время ответил он, – уж больно я измученный какой-то, пошли домой.

Зоран смотрел на Владислава. За какой-то час он совсем изменился.

– Скажи мне, друг, – спросил парень, – а почему она не разговаривала со мной?

– Карна ни с кем не разговаривает, – ответил сокол, – она лишь курлычет.

– А что это курлыканье значит? – выспрашивал Владислав.

– Песня у нее одна, но для каждого она разная, кому-то становится грустно и страшно, а кто-то, наоборот, веселым становится, все зависит от праведности человека и его поступков. А еще бывает так, будто волна тебя пронимает, но эти волны тоже разные: одни очищают душу, если она заслужила этого, а другие, наоборот, – разрушают.

А когда Карна открывает миры своими крыльями, то ни одна душа не может выдержать этого. Поэтому сие могут видеть лишь Боги, либо те, кого Карна награждает за плодотворную работу во благо Всемирья. Наверное, были у вас какие-то дела общие раньше. У Карны есть свои законы, по которым живет весь мир. Ты, наверное, не знаешь о них? – спросил Зоран Владислава.