Имплант – это скорее фильтр, и он стоял в затылке специально на пути от нижних чакр к верхней. Чем чище энергия, тем точнее и явнее воздействие на внешний мир.

Конечно, мы пользовались не только чистой космической, но знали и об энергии земли, только очищали её через шесть чакр и имплант. Иначе последствия для здоровья псионика были губительны, тем более, когда ты работал на другой планете в Системе.

Вообще, псионик всегда должен контролировать поток. Превысит опасную планку – и имплант сгорает. Вместе с его мозгом.

Отсюда у нас и пошёл этот «жжёный псарь»…

Ирония судьбы – ребятам послабее легче было контролировать нагрев импланта, чем реальным талантам.

Сколько я видел заносчивых ребят, которые на тренировках с первых же дней демонстрировали крутые результаты. Да что там – я мысленно монетку с трудом по столу двигал, а кто-то хвалился тем, что подбрасывает силой мысли блин от гантели.

Вот только в первой же реальной вылазке оставался у нас на поле боя «жжёный псарь»…

Жалко ребят, но делать импланты более пропускными было опасно.

Я не верю в демонов или дьяволов, но что-то вселялось в этих псиоников, когда грязной энергии становилось слишком много. Умники считали, что они просто сходили с ума, но я… кхм… я предпочитал им верить.

Поэтому здесь, в этом мире, я с ужасом смотрел на магов, которые прогоняют через себя такие потоки первородной псионики, что в пространстве разлетаются отголоски, как круги по воде.

Этого не могло быть… но это было.

Я только-только ощутил чакру, не понимая, почему не вижу следующую. Поток из земли шёл, но не мог пройти дальше – прерывался, будто плотиной, и дальше уходил едва ощутимый ручеёк.

– Ветров, – вырвала меня из размышлений Соболева, – Ты в порядке.

– Ветров – это я? – поинтересовался я, отыгрывая роль.

Арина поджала губы и, стоя рядом, постучала холёными ноготками по столу. Она явно раздумывала, что со мной делать дальше.

– Арина Бадиевна, так ведь? – спросил я.

Она кивнула:

– Ну, кратковременная память есть, это уже хорошо. У меня мало времени, Ветров, я уже слышу отсюда, что проблем в академии полно.

– А можно узнать подробнее, кто я, Арина Бадиевна? – спросил я, – Может, это поможет восстановить память.

– Не поняла.

– Ну, досье почитать?

Её брови подпрыгнули, и я понял, что позволил немного больше, чем было отмеряно студенту.

– А чайку тебе не налить крепкого, как оракул Громову советовал? И к пульсару своему посидеть отправить?

– Пульсару?! – удивился я.

– Давай, давай, Ветров, – Соболева похлопала меня по плечу, – Иначе будешь у меня драить лазарет за провинность.

Удары становились ощутимее, намекая, что надо вставать. Целителя физической слабостью не обманешь.

– Но, Арина Бадиевна, – я встал, цепляясь за последнюю соломинку.

– Я бы и рада, Ветров, но ваших досье у меня не водится, – вздохнула Соболева.

– А у кого водятся? – чуть слаще спросил я и неожиданно приобнял её за талию, слегка улыбнувшись.

В нашем госпитале мне это пару раз помогало получить некоторые поблажки. Ну, тем более, я знал, что девочки там ко мне были неравнодуш…

– А-а-а!!! – меня отнесло от целительницы, и я воткнулся бедром в стол.

Всё тело словно током шарахнуло – обе её ладони сработали, как электроды дефибриллятора. Я упёрся в стол ладонями, ловя круги перед глазами.

– Ты реально память потерял, Ветров, – Соболева грубее вытолкала меня из кабинета, – Надеюсь, эта встряска тебе поможет, сударь.

– До сви…дания, Арина… кха… Бадиевна, – просипел я, прислонившись лопатками к стенке в коридоре.

– А теперь прошу извинить, – она, не обернувшись, исчезла в проёме напротив.