– Не могу.

– Стас, для кого и для чего ты это написал, если это нельзя прочесть? – мама уже кричала.

– И что вы делали два часа основного урока по математике?

– Екатерина Валерьевна писала на доске, а нам записывать было не надо, – с ходу сочинял Стас.

От его очевидного вранья мама взбесилась еще больше. Она понимала, что таких учительниц, которые бы запрещали записывать новую тему в тетрадь, нет в природе. Даже в вальдорфской природе.

– Все мамы дома объясняют, – намекал Стас, что пора бы приступить к работе.

– А я не учительница. Почему я должна заплатить за школу и еще дома все объяснять. А потому, что ты именно на это и надеешься. На уроках не слушаешь и не вникаешь. Я сейчас позвоню Екатерине Валерьевне и спрошу, чем ты занимался на уроках. Что она мне ответит?

– Я только один раз передал записку от Ильи, – сдуру подставился Стас.

– Стас, за что я плачу бешеные деньги? За то, что ты нулем в школу уходишь и нулем приходишь? Это я могу получить и бесплатно, в соседней школе, – кричала и плакала мама.

Плакала она уже на кухне, где, затаившись, ужинал папа. Ужинал вкусно, жареным мясом. Находясь вне темы, среди быстро разгоревшегося скандала, когда все вокруг него кричали и плакали, папа забеспокоился о собственной безопасности. Он слишком хорошо знал, что разогревшаяся мама одним Стасом не ограничится и дипломатично пытался подыграть и нашим, и вашим.

– Ну не плачь, не плачь. А ты Стас, почему так?

«Пронесет, не пронесет», – быстро доедая и теряя аппетит, думал он.

– Все! Завтра же забираем документы, и ты переходишь в другую школу. Сплошная экономия, и ездить не надо.

– Нет! Не хочу в другую школу! – теперь уже заплакал и закричал Стас. —Дай мне шанс! Я буду стараться.

– Никаких шансов! – мама выхватила пылесос и стала готовиться к уборке. Стас бросился к щетке. В последнее время пылесосил он.

– Дай хотя бы убраться.

– Мне не нужны домработницы! – кричала мама и вырывала щетку из его рук. Получила она ее уже свернутую набок.

– Когда ты сломал щетку и почему молчал? – скандал набирал новые обороты.

– Это не я! – рыдал Стас. – Сейчас еще и это на меня свалите.

– А кто? Весь последний месяц пылесосил только ты.

– Да! Это я, я, – еще громче заплакал Стас.

– Когда ты успел?

– Да сейчас. Пока ты ругалась. Сел на нее, и там что-то хрустнуло.

Мама в бешенстве кинула папе Эде сломанную щетку.

– На, ремонтируй.

– Ну, е-мое, – взметнулся папа. – Да вы представляете, сколько это будет стоить, а пылесос совсем еще новый.

– Он весь в тебя! – развернулась мама на папин голос.

«Не пронесло», – пригнулся папа.

– Все по фигу, никакой ответственности. Не понял тему – по фиг. Примеры решает методом тыка, – заливалась мама.

А про себя думала: «Ну куда меня занесло?! Непроще ли было спокойно с нуля все объяснить. И Стас бы подготовленный в школу пошел и пылесос был бы цел». Но остановиться уже не могла. И где-то на уровне спинного мозга чувствовала: проще не всегда хорошо. Мама тигрицей металась по комнате, выискивая наказание. Хватанула было разорвать рисунки с комиксами, но тормознула. Все-таки Стаса она любила, а он обожал свои комиксы.

– Значит так. Я арестовываю твою кассу, – мама схватила новогодний мешочек, где Стас хранил заработанные честным балетным трудом деньги.

Все купюры Стас знал наизусть, любил пересчитывать и напоминать родителям, кто и сколько ему задолжал. Стас заорал.

– Хотел испытательный период? Получи, – завершала мама сеанс промывания мозгов семье.

– Завтра подойдешь к Екатерине Валерьевне. Попросишь у нее объяснения по поводу примера. Она учительница. Вот пусть и учит.