Колдуны вошли на двор единым строем. В центре Яга, справа от нее – Кощей, слева – Василиса. Прежде чем войти в царские палаты, они подошли к священнослужителям и попросили у них благословения. Пусть боги помогут, коли жрецы с недобрыми мыслями и таким же богом прибыли. Только после этого отправились они в отведенные для встречи покои.

Покои за ночь подготовили основательно. Помимо ширмы за которой поставили стол с самоваром и пирожками для колдуний, скамеек по обе стороны трона для свиты и пары табуретов жрецам, подготовили и засаду. В соседней комнатке размесили стрельцов. В стене осторожно выпилили отверстия и до поры замаскировали их. За ширмой над самоваром висела веревка, которая сквозь одно такое отверстие уходила к комнатку к стрельцам и соединялась там с подвешенными к потолку колокольчиками. Если что-то пойдет совсем не так, женщины должны были дернуть за веревку. Стрельцы, услышав звон, выбивали заглушки со своей стороны и стреляли в жрецов. Задачей Кощея было беречь царя. Женщины находились в стороне, куда выстрелы бы не достали. А вот в случае опасности Елизару Елисеевичу могло не поздоровиться. Бояр, купцов и даже патриарха решено было не жалеть. Впрочем, расставили всех так, что жрецы размещались ближе к ширме, а бояре дальше от нее.

Воевода лично побеседовал и со священнослужителями, объяснив, что делать, коли из стены дула пищалей появятся. И с царем долго разговаривал, чтобы тот, в случае опасности не гнушался за троном укрыться. Константину и вовсе лекцию прочитали. Бояр да купцов просто предупредили, что в случае пальбы на пол падать надобно. Василиса и Яга лишь посмеивались на их лица глядючи. Как же так, важные люди, да кафтанами пыль собирать. Но ведь упадут, коли жить охота.

Последними приготовлениями с трудом в два часа уложились. Василиса едва успела обозначить сигналы, несколько раз повторив, что обман пошел, когда звон посуды. А если карандаш укатился – ничего страшного. Бояре молодые только позубоскалили по поводу дырявых рук. Елизар Елисеевич хотел им слово емкое да не сильно доброе молвить, но не успел – жрецы явились.

***

Жрецов в палаты сам воевода провожал, подручными выбрав пятерку толковых сотников. Не доверял больше никому. Едва Василиса и Яга за ширмой скрылись, да в соседней комнатке колокольчик заглушили, распахнулись двери залы приемной и вошел первым Козьма Силыч. Поклонился до земли царю-батюшке, после провозгласил:

– Жрецы заморские, богу неведомому поклоняющиеся, по вашему приказанию для беседы государственной важности прибыли.

– Проси, – коротко велел Елизар Елисеевич.

Воевода отошел к стене и встал, как обычно охрана стоит, в помещение прошли два сотника, и заняли места по другую сторону входа. После внутрь вошли три облаченных в черные одежды жреца, за ними еще трое сотников. Один шагнул к товарищам, двое других заняли места подле воеводы. Гости поежились, то ли оттого, что охрана не покинула помещение, то ли защитную волшбу почувствовали.

– А и доброго дня, гости дорогие. Проходите, устраивайтесь, поговорим с вами, потолкуем о вопросах религиозных, – показал на стоящую напротив трона лавку царь. – Вот собрались мы с мужами моими пусть не первейшими, но теми, кто к новым идеям восприимчив, да решили, надобно разузнать, что за божество на землю нашу нацелилось, чего нам от него ждать: добра али худа, помощи али помех. Токмо вы и сможете на вопросы наши дать ответы.

Пока жрецы устраивались, повисло молчание. Шорох из-за ширмы настораживал, но боярин Хвостов младший поспешил успокоить косившихся в ту сторону жрецов.