– Управу – не управу, а научить не гундосить в неурочное время можно, – первой заговорила Василиса, хотя по традиции начинать обсуждения от колдунов должен был Кощей. – По улочке моей двое уже прошли, на каждого проклятье наложила. Проклятья не страшные, но неприятные. Жить будут, а вот проповедовать не получится.

– Это какие такие проклятья? – подобрался Костя. – Ты что, с ума сошла. Мы даже не знаем, с кем дело имеем, а ты уже проклятьями направо и налево сыплешь.

– Да говорю же, не опасные. Один проикается скоро, а второй горло лечить медом должен. Если и разгневается этот бог, то все равно не сможет ничего страшного в ответ предпринять, – Василиса старалась сохранять спокойствие. Все-таки сама царя-батюшку уверяла, что она человек взрослый.

– Это мы пока не знаем, какой бог на Московию позарился. Может, он обидчивый, и за любой вред его жрецам так разгневается, что город с лица земли сотрет.

Василиса только пожала плечами. Коли бог импортный города стирает, тут и своя чисть и нечисть в борьбу должна вступать, а не ждать, чем дело кончится. Им же самим потом хуже станет. С бубнам плясать будет некому. Но девушка решила воздержаться от подобных комментариев. Все-таки совет у них важный, а не болтовня праздная.

– Вы, молодежь, спорить подождите, – вмешалась Яга. – Оба вы правы, но оба и не правы. Позволить неизвестным людям прочить в городе мы пока не можем. Хоть что тут думай, а итог один – наберет бог неведомый силу, коли жители Московии к нему потянутся. Сначала понять надобно, что это за бог такой, чем нам его внимание грозит, а потом уже думать, как бороться с ним.

– Сдается мне, ничем хорошим, – вздохнула Василиса, вспомнив, как испугался заголосившего на улице пророка попугай.

– И как вы, нянюшка, предлагаете вызнать все? – Костя явно демонстрировал неодобрение, особенно, когда речь заходила о важных для него женщинах.

– Так заслать к ним кого надо, чтобы разведал все, – предложила царевна Анастасия. – Пусть он там побудет, якобы верою интересуется новой, а потом все нам расскажет.

– Того, кого не сильно жалко, – уточнил царевич. – А то мало ли, в самом деле, уверует, и после откажется помогать нам.

«Марфу, – подумала Василиса, – тезку царицы. Чтобы не портила жизнь людям. А то прижилась на колдовском подворье, главной стать пытается. Коли главная, командовать пытаешься, докажи свое право на то, послужи стране родной, как люди, с которыми живешь, служат».

Разумеется, вслух девушка ничего не сказала. Негоже ревность свою показывать. И вообще, ничего у них с Кощеем общего нет боле. Она его спасла, он ей помог, а теперь квиты. Если что и было после, так временное помрачение разума. Слишком все хорошо шло, вот Вася и расслабилась. Зря. Ну да ничего, впредь умнее будет. Доверять только родителя можно, а коли нет их, то и вовсе никому.

– Сам пойду, – хмуро посмотрев на жениха с невестой, произнес Кощей. – Нечего людей отправлять неизвестно куда да на что.

– Никто никуда не пойдет, – решил остановить споры царь. – Для начала приглашу пару проповедников на беседу. Понятно, не я один присутствовать буду. Бояр позову из смирных, патриарха, жрецов. Пусть нам расскажут, чем новый бог лучше остальных. Мол, хотим мы, люди первые в государстве, свет истины узреть. Коли по нраву нам придется, первыми от прежних богов откажемся, да в новую веру перейдем. А ежели не убедят нас, то народу еще сложнее что-то доказать будет.

– Ты, царь батюшка, позволь поинтересоваться, – елейный голос Яги мог обмануть кого угодно, только не присутствовавших в помещении, – коли ты решил все, зачем нас собрал здесь?