В-четвёртых, столь же наивно полагать, что «к началу XXI века ушли в прошлое и терзавшие философию на протяжении последних столетий революционные идеологии». Они ещё напомнят о себе. А вот что касается русской философии, то она к началу XXI века сделала огромный шаг не вперёд, а назад, вновь сдав свои позиции теософии, и снова превратившись в служанку теологии. С 90-х годов прошлого века большинство учебников по философии всё чаще стали напоминать учебники теософии. И пока сами философы сомневаются, является ли философия наукой, теология на государственном уровне была признана научной дисциплиной. Конечно, о революционных идеях в философии тут и заикаться было бы странно.

Исходя из этого становится также понятна наивность следующего заявления Труфанова:

«Впервые за полтора тысячелетия философия осталась наедине с собою и вздохнула свободно. Она наконец-то перестала быть чьей-то прислугой и обрела возможность заняться наведением порядка в своём собственном хозяйстве».

Увы, это весьма и весьма поверхностный взгляд на состояние русской философии человека, считающего, что причины, дискредитирующие философию, имеют временный, а не постоянный характер. Это притом, что он назвал пока только две из четырёх существующих дискредитирующих причин. Возможно, Труфанов считает, что исчезновение партийной цензуры, которая присутствовала в СССР, сделало русскую философию свободной. Увы, это не так. Исчезновение партийной цензуры сделало философию свободной только от партийной цензуры. Но в природе не бывает пустых мест, они тут же заполняются другим содержанием. Из социалистической и атеистической страна практически в одночасье стала капиталистической и религиозной. Одна идеология была заменена другой. Всего лишь. Очень наивно полагать, что философии это никак не коснулось. Называть это свободой философии я бы повременил. Хотя, конечно, издавать сегодня можно что угодно, особенно за свой счёт. Капитализм всё-таки. Конечно, трудно поспорить с тем, что определённых свобод стало гораздо больше: публикуй, что хочешь. Но уголовная ответственность за оскорбление чувств верующих на всякий случай у нас вступила в силу. А, кроме того, само по себе слово сильно теряет свой вес там, где трибунов просто перестают слушать, так как каждый имеет свою трибуну, с которой вещает, не слушая остальных. Это заслуга интернета. Примерно в такой ситуации находится сегодня современная русская философия. Свобода это или анархия? Сказать не берусь, ведь кто-то видит и в анархии свободу, а кто-то даже назовёт её матерью порядка. Хотя я, в принципе за свободу слова.

Возможно поэтому Труфанов (и не только он) заговорили вдруг о «наведении порядка» в философии, которая, по словам автора, обрела свободу. А может, пусть в ней царит анархия, если это и есть свобода? Но нет, Труфанов заявляет:

«Теперь ей предстоит в кратчайшие сроки, по сути, заново воссоздать себя в качестве самостоятельной и востребованной обществом науки. Для этого ей требуется объяснить всем: зачем она нужна, чем она отличается от других наук, что нового и необходимого она может дать людям? И главное, что она должна сделать, – раскрыть себя как сформировавшуюся систематическую науку во всём богатстве своего содержания.

Всё это и призван отразить новый учебник, с которым философии предстоит войти в образовательный процесс третьего тысячелетия».

Отмечу, что многие вопросы Труфанов ставит тут вполне правильно. Однако беда в том, что каждый философ отвечает на эти вопросы по-своему, как те люди, которые имеют каждый по трибуне и не слушают соседа. Как же философы собираются договариваться между собой? Вот какой вопрос меня интересует больше всего. По каким критериям? Кого будут слушать, а кого игнорировать?