Матрос… Старый… Пепел…

Перебираю в памяти их лица…

Точно знаю, что они бы не сдались в плен. Бились бы до последнего…

— Я бы не верила Абу Али, — подает голос Аврора. Она сидит на корточках у ног Юрки и пытается его поднять. — Он подлый, мог придумать такое, чтобы его авторитет командира никто не смел оспорить. Пока не увидите тела, не хороните своих друзей, — она дарит своими словами надежду. Притупляет боль в сердце. — Но Тарик прав, в ту сторону не стоит идти, все шахиды сейчас именно на той стороне. Мы сами придем к ним в руки...

9. Глава 8

Аврора

По мне, наверное, незаметно, но я вся трясусь. Находясь в зоне боевых действий, ты привыкаешь к взрывам, привыкаешь к тому, что каждый день кто-то погибает, мозг притупляет страх, притупляет эмпатию, потому что можно сойти с ума, но когда дело касается твоих близких, слетают все блоки.

Я не думала, что могу погибнуть под тем обстрелом, не думала, что шахиды начнут стрелять мне в спину, я боялась за брата, за Тарика, который стал мне за эти месяцы не просто товарищем, а близким другом, переживала за полковника, что его рассекретят и казнят раньше, чем мы выберемся из лагеря.

Юрка оказался ранен, а я в темноте понять не могла, насколько серьезно. Когда, скинутый с плеча Багирова, он застонал, думала, у меня от боли сердце остановится. Это ведь из-за меня Юрка в лагере джихадистов оказался, спасать полез, рискуя своей жизнью.

Он единственный, кто знал, что я в Сирии. Ругался, чтобы я убиралась отсюда, но я ведь упрямая. С детства со мной мужики в семье сладить не могли. Если я кого-то решила спасти, нужно было подключаться. Вот и здесь, в Сирии, Юрка помогал, отправлял в наш район машины с гуманитаркой…

— Нужно уходить, — произносит Тарик, пока я пытаюсь поднять Юрку. Парни, которые находились в плену вместе с братом, приходят мне на помощь.

— Ему нужен врач, — смаргивая с глаз застывшие слезы.

— Сейчас вызовем, через пять минут приедет, — буркнув, Багиров подхватывает Юрку на плечо.

Если он хотел меня поддеть, у него получилось. Я и сама прекрасно понимаю, что в ближайшие дни до медиков мы не доберемся. Это был крик отчаяния! Ему ведь тоже больно из-за ребят. Если он не заметил, я пыталась его поддержать.

— Тарик, веди нас, — произносит на английском Багиров. — Надеюсь, ты и дальше проведешь нас без потерь.

— Постараюсь, но ты больше не кидай раненого, нам повезло, что он не упал на мину, — парирует смело Тарик. Он очень хороший и смелый человек, и с каждым разом я в этом все больше убеждаюсь.

Далеко отойти мы не успели, укрылись за небольшим холмом. Настолько небольшим, что сами соорудили холм из наших тел, привалившись вплотную друг к другу. В этот раз полковник бережно опустил Юрку, хотя мы успешно прошли минное поле, и я ждала, что брата опять грубо сбросят на землю.

Прикрывая уши во время налета, я теснее жалась к кому-то из ребят. Как же страшно! Ощущения, что бомбы летят на нашу голову. Когда все затихло, я кинулась к рюкзаку – пора перевязать раненых.

Багиров позволил мне спокойно заняться братом, а Владимира перевязал его товарищ. В темноте сложно оказывать помощь. Света телефонного фонарика недостаточно, чтобы действовать быстро. Пока посветишь на аптечку, найдешь нужный препарат, потом на ранение... и так несколько раз.

Все мое внимание было сосредоточено на Юре, я видела, что рана серьезная, нужно оперировать, но что я могу сделать в таких условиях? Обезболить и постараться остановить кровь.

— Светает, — единственное, что произнес Багиров за последние минуты. Я спешу, потому что до рассвета нужно убраться как можно дальше отсюда. Брат не стонет, укол начал действовать. Я понимаю, что это временный эффект, что его жизнь до сих пор под угрозой, но все равно радуюсь, что он хотя бы не чувствует боли.