– Мой телефон! – орёт Дака.

– И мой? – пищит Мака.

– Да заткнитесь оба! Энмина порезали, – Пика пытается их перекричать.

– Больно… – Энмин на глазах умирает.

– Телефон! – Даке на него наплевать.

– Скорую бы надо, – Мака приходит в себя.

– Как её вызовешь, телефона-то нет.

– Мой телефон! Новый же совсем, – Дака сейчас заплачет.

Город спит. Никому до них дела нет. Энмину всё хуже.

– Эй, кто-нибудь! Люди! В «Скорую» позвоните!

А в ответ – тишина. Может, они одни на белом свете?

– Надо машину поймать, – догадывается Мака.

Они тебе остановятся, как же. У всех свои проблемы.

– Да что ж такое? Человек же умирает.

– Если стеной встать? – Дака, наконец, приходит в себя.

– Какая, блин, стена, нас же мало.

– Ну и что?

Втроём пытаются заблокировать дорогу. Одна машина их нагло объехала, вторая всё же остановилась.

– Вам жить надоело? – таксующий, нехотя, интересуется. – Что случилось?

– Да вот товарища…

– Понятно. Ладно, мне по пути.

Энмин сам сел.

– Осторожно, не испачкай салон. Денег, конечно же, нет?

– Как ты догадался? Вези, давай! – Пика сел рядом с водителем.

Водила замолчал. И зачем он с ними связывается. Сделаешь доброе дело, это обычно добром не кончается.

– Башка болит, – Мака вспомнила про свою дурную башку.

– У тебя же тоже кровь.

– Суки, голову проломили.

– Кто это вас так?

– Хрен их знает.

– Нечего было ночью шастать.

– Ты нас не лечи, езжай быстрее.

Привёз. Никто даже «спасибо» не сказал, а он и не рассчитывал на это. Энмина с Макой в скорой оставили, сами в сторону центра направились. Там, авось, кого-нибудь встретят. В карманах не густо, в желудке пусто – невесело, однако.

Их стало меньше. Восемь не десять, но всё же много.

– Надо наших найти.

– Жалко, телефона нет.

В такую рань кого найдёшь, если даже найдёшь, как его поднимешь. И герои по утрам не те. Великие дела с утра не делаются. Утро-то оно мудрое, но только теоретически. Как дожить до вечера?

Первый звоночек

К вечеру кое-кого нашли.

– Надо в больницу сходить, – Пика же за всех в ответе.

– Что вы не дождались, пока их по больницам определят? – Мистер Скандал у них один умный. – Теперь искать их…

Пороховщикову быстро нашли. Она у них живучая. Хоть и треснула башка, что с ней станется – с пустой головой-то.

– Энмин при смерти, – торжественно сообщает Кроха.

– Да ну?

– Правда. Крови много потерял, и какие-то жизненно важные органы задеты.

Отслужился Энмин.

– Что будем делать?

– Жить дальше.

Это – первый звонок. Пика чуть ли не впервые в жизни задумался о своей судьбе. Энмина зарезали. Что именно рассказала его аура той тётке-гадалке?

– Что-то надоело мне мотаться. В деревню что ли податься? – думает вслух Пика.

– А я? – Дака не в восторге от этого.

Даку с собой не возьмёшь, она терпеть не может деревню.

– От судьбы не уйдёшь.

– Да ладно тебе, не переживай.

– Легко сказать. Тебе бы такое наговорили, что бы ты сделала?

– Я? Не знаю…

– Почему именно я? – взревел Пика.

– Никто не знает, что его ждёт. Может, я прямо завтра сдохну, я же к гадалке не ходила.

Остаётся любить друг друга. Как в последний раз. В первый и последний раз. Назло судьбе, наперекор всему. Тузик молчит. Эта кричащая эротика его мало волнует. Ему как-то всё равно. Он, как евнух, будет лежать рядом и даже не шелохнётся.

– Корову жалко, – вздыхает Пика.

– Не говори, – Даке тоже жаль беднягу.

– Тузик, что молчишь?

– А что?

– Мы про Энмина говорим.

– И?

Тузик по жизни вялый. И девушки у него отродясь не было – ему лень лишнее движение сделать. Он настоящий ведомый, ему это, кажется, даже нравится. Если что, он в сторону. В крайнем случае, свидетелем будет.

– Кстати, менты дело возбудили. Быть нам свидетелями.