Сильверберг остановился у двери, обернулся и сказал:

– Собственно, есть просьба. Мы сняли с компьютера доктора Гамова жесткий диск. Информацией личного характера занимаются наши эксперты. Но там еще черновики исследований, научные статьи, копии журнальных публикаций, книги по физике… В общем, наука, в которой наши эксперты… Вы понимаете. А просьба вот в чем: не могли бы просмотреть все это? Чисто научная экспертиза. Если вы согласитесь…

– Да, безусловно!

– …Вам скинут на электронную почту документ о сотрудничестве. Разумеется, работа будет оплачена в размерах, установленных…

– Я уже сказал: да.

– Прекрасно, – завершил разговор детектив Сильверберг и закрыл за собой дверь.

* * *

– Входите, пожалуйста. Доктор Бернс? Я вас узнала. Не удивляйтесь: видела на фотографии, Ник показывал в телефоне: на вечеринке у профессора Бирджеса, вы там рядом с ним и еще одним физиком…

– Да, с Вингейтом, помню.

– Садитесь сюда. У меня не прибрано, нет сил… желания тоже.

– Неважно. Простите, что…

– Не надо извиняться, доктор Бернс.

– Джонатан.

– Хорошо, Джонатан, зовите меня Габи. Вы хотите поговорить о Нике, я тоже. Все эти дни… Я хочу говорить только о нем.

– К вам приходили детективы, Габи?

– Один. Это было ужасно. Задал множество вопросов – некоторые по десять раз: что я делала в пятницу, где, с кем…

– Алиби.

– Господи, как бы я хотела, чтобы у меня не было этого проклятого алиби! Чтобы я была в тот момент с ним! Тогда Ник был бы жив! При мне ничего не могло случиться!.. Что будете пить, Джонатан? Виски, скотч, вино?

– Можно чаю?

– Конечно. Налью себе тоже. Вы были дружны с Ником, Джонатан? Часто виделись? Ваши кабинеты рядом, Ник мне рассказывал. Каким он был для вас?

– Мы не так уж дружили, если говорить о чисто человеческих отношениях.

– Берите печенье, оно с вишней. Вы бывали на факультетских вечеринках, встречались с Ником у него дома…

– Спасибо. Вкусно, да. Встречались очень часто, но… как бы вам сказать… дружбой это назвать было нельзя. Мы почти не говорили о личном. Наши разговоры всегда были о науке. Он был замечательным физиком.

– Я ничего в этом не понимаю. Нам было о чем говорить, кроме науки. Правда, были темы… вроде табу. Я как-то спросила Ника о его жене… бывшей. Он сделал вид, что не расслышал, и я больше никогда…

– Розалин… При жизни Николаса я бы тоже не стал… Но его нет, и… Собственно, она его бросила. Ради другого мужчины.

– И даже не похороны не приехала.

– Вы не знаете? Розалин умерла года три назад. Рак.

– Вот оно что… Не знала. Ник не рассказывал вам, как мы познакомились?

– Нет.

– Случайная встреча, я торопилась на самолет, Ник прилетел, мы столкнулись на стоянке. Как в голливудских фильмах, которые я терпеть не могу. Посмотрели друг другу в глаза, он что-то сказал, я что-то ответила…

– И опоздали на самолет?

– Нет, успела. Мы договорились встретиться через неделю, так все и началось.

* * *

Полицейские эксперты поработали с жестким диском, прежде чем передать информацию Бернсу. Не оставили ничего, кроме папок с черновиками работ, статьями, расчетами, программами – наука, ничего больше.

А все-таки: что произошло в пятницу? Что известно полиции, и о чем детектив Сильверберг не хотел распространяться? Тайна следствия. Закрытая комната. Об этом интересно читать в детективах, но когда такое случается в жизни, значит: или полиция что-то скрывает, или какие-то улики остались незамеченными. С другой стороны, это очень маловероятно. Эксперты наверняка исследовали в квартире каждый квадратный миллиметр, нашли каждый волос или каплю пота, не принадлежавшие Николасу, и сейчас этим занимается другой детектив, не Сильверберг, кого-то допрашивает, а кого-то, может, уже и задержали.